Владимир Кашин - Чужое оружие. По ту сторону добра. Следы на воде

— Так… так… — задумчиво проговорил Коваль.

— Переступень также мало изучен, брионин в алопатической медицине почти не используется. Только гомеопаты применяют его в очень мизерных дозах при изготовлении лекарств против ревматизма, воспаления легких и тому подобное, — объясняла тем временем начальник лаборатории.

«Животик у него еще был тепленький… — вспомнились подполковнику слова Таисии Притыки. — Один, брошенный, корчился на мокрой земле…». Выходит, смерть Залищука наступила от брионина… А у Джейн тоже… рвоты, боли в желудке…

— Евгения Григорьевна, а переступень растет на Кавказе, как и адамов корень? — поинтересовался Коваль.

— Да, Дмитрий Иванович, на Кавказе. На базарах южных городов часто продают его корни, желтоватые сверху и белые на изломе. Их покупают, чтобы натирать поясницу при ревматизме… Но не только на Кавказе. Растет еще в Средней Азии и за границей — в Скандинавии, например…

С ума можно сойти с этими экспертами, подумал Струць. Ему не терпелось узнать: имеет ли найденный им стакан следы той же настойки, которая была у Крапивцева, и в конце концов он решился вмешаться в разговор.

— Товарищ подполковник, разрешите, — и повернул голову к Евгении Григорьевне: — А стакан, обнаруженный во дворе? Он что-нибудь прояснил?

— В нем сохранились следы той же настойки, — ответила женщина, — которую изъяли у Крапивцева. Плюс дигиталис. Мы уже сообщили об этом своем выводе, — она кивнула в сторону Коваля. — Ареал растений, из которых приготовил свою жидкость Крапивцев, — эндемы Кавказа. Заросли крестовника встречаются только высоко в горах, чемерица растет на горных пастбищах и на Кубани, мачок желтый распространен на Западном Кавказе и частично в Крыму, вдоль моря, на каменистых обрывах…

— То-то и оно! — удовлетворенно произнес Струць и победно взглянул на Коваля.

— Значит, собрать все это зелье можно только там, — задумчиво сказал подполковник, постукивая пальцами по столу.

— Или самому собрать, или купить на местном рынке, — ответила женщина.

— Скажите, а наперстянки в настойке Крапивцева нет?

— Нет.

— А на стенках найденного стакана?

— Есть, Дмитрий Иванович.

— А валерьянка, которую я вам принес?

— Самая обычная. Никаких примесей.

— Ясно, — вздохнул подполковник, хотя по выражению его лица было видно, что ему не все еще ясно.

Закончив беседу в аналитической лаборатории, Дмитрий Иванович вместе со Струцем вышли из министерства.

Молодой инспектор спешил в райотдел, где хотел как следует отряхнуть дорожную пыль и спокойно написать рапорт о командировке. Надеялся, что поедут с Ковалем машиной, и обежал взглядом несколько черных «Волг», стоявших возле подъезда, угадывая, какая принадлежит уголовному розыску. Однако подполковник спокойно миновал их, прошел и мимо вездехода, скромно прижавшегося к кромке пешеходной дорожки, и направился к выходу со двора.

Следуя за Ковалем, лейтенант еще надеялся, что машина ждет их за воротами. Тщетность своих надежд понял, как только выглянул на улицу, — здесь не было ни одного автомобиля.

Занятый своими мыслями, Дмитрий Иванович шагал по улице, не замечая разочарования лейтенанта. Шагал так широко, что Струць еле успевал за ним; он старался держаться рядом и был готов в любую минуту ответить на его вопросы.

— Одинаковая отрава, одинаковые симптомы, — бормотал тем временем подполковник. — Но зачем убийце Залищука травить еще и Джейн? Чем выгодна, скажем, Крапивцеву смерть этой девушки? Нет, тут что-то не то… Виктор Кириллович! — обратился неожиданно к лейтенанту, словно только сейчас заметил его. — Ну, а вы что привезли? Какие сведения?

— Что привез? — немного растерялся Струць: он все-таки надеялся, что докладывать не придется на ходу, среди улицы.

Прежде чем ответить, огляделся вокруг. Тихая, спокойная улица старого района города, некогда фешенебельного уголка богачей, называвшегося Липками и не сохранившего деревьев, которые дали ему это название, сейчас, утром, была пустынной. Из одинокой книжной будочки, мимо которой шли, грустно высматривала покупателей киоскерша. Далеко впереди, в скверике, стояли лавочки, отшлифованные пенсионерами и нянями. На одной из них, оторвавшись от книги и следя за внуком, сидела старушка.

— Так что удалось выяснить о Крапивцеве, лейтенант? — повторил Коваль.

Струць вздохнул.

— В Краснодаре он прожил только два года. Ничем особенным не отличился… Перелетал с одной работы на другую. Одну зиму был сторожем и печником в детском саду, несколько месяцев работал в санатории, потом на биостанций, на туристической базе — старшим, куда пошлют: и завхоз, и сторож, и шофер. Жил тихо, приводов в милицию не было…