Саймон Гандольфи - Золотая месть

Его отец застрелился у себя за письменным столом, а мать врезалась на "Ягуаре" в стену на скорости сто шестьдесят километров в час. Эта девушка была похищена и замучена, и что еще хуже, ее собственный дед пытается убить ее. И в этом заключается единственная правда жизни – как ни скверно твое положение, всегда найдется человек, у которого положение еще хуже. Он, Трент, оказался здесь на вулкане по собственному выбору, и это гораздо лучше, чем быть под началом у Управления безопасности и у своего начальника, который готов принести тебя в жертву, чтобы защитить себя. Никто не сможет убить его или девушку, пока она находится под его опекой.

– Осталось всего девять метров до вершины, мисс Ли. Мы выберемся. – Он не сказал ей, однако, что эта вершина представляла собой самую опасную точку.

Внизу раздался крик – видимо, кто-то из солдат неудачно пытался перепрыгнуть поток лавы. На склоне холма хлопнул одиночный выстрел, и крик оборвался.

Снова закашлял вулкан, и на краю кратера расцвело пламя огня, которое высветило плоскую площадку шириной с футбольное поле. Здесь негде было укрыться. Нужно бежать вперед, сказал себе Трент. Раздался еще один выстрел, затем – взрыв.

Его чуть не опрокинуло взрывной волной, но он все же устоял и продолжал свой безумный бег вперед. Все вокруг ополчилось против них: Ли и его приспешники, жар кипящей лавы, удушливый запах серы, пыль, пот, разъедавший глаза, стекавшая по спине кровь, мучительная боль в теле.

Он увидел раскинувшийся в западном направлении отлогий склон и прямо впереди – конец лавового потока. Узкая светлая линия шла вдоль границы вулканической пемзы. Эта была дорога, а за ней лежали поля и росли деревья.

Вспышки пламени освещали все кругом. Вулкан спазматически кашлял, извергая потоки лавы. Дорога лежала в километре – за крутым поворотом, спуск к ней шел под гору и был нетруден. Это не значило, что когда доберутся до дороги, то будут в безопасности, но Тренту нужно было поставить себе очередную цель.

Куски пемзы насыпались ему в сапоги, содрав полоску кожи. Под тяжестью живой ноши его ноги все глубже проваливались в зыбучую почву, пока он не упал на колени. Трент положил девушку на землю и стал рядом. Пуля прошла насквозь через ее плечо. Разорвав свою куртку, он перевязал рану, затем оставшимися полосами материи подвязал ее руку к туловищу.

Она была неспособна ощущать боль. Происходящее казалось слишком далеким от нее. Склонившийся над ней мужчина с его слюнявым сочувствием… Как он жалок! У нее достаточно сил, чтобы уничтожить его, как она уничтожила других – Вонг Фу утопила в раскаленной лаве.., ах, нет, это еще предстоит…

Забравшись глубоко в свою пещеру, она встряхнулась, как пес, и довольно захихикала от сознания, что ей еще предстоит удовольствие созерцать смерть Вонг Фу.

Этот человек рядом.., с его вечными извинениями.., готов исполнять ее приказы. Она долго разглядывала его из своего безопасного убежища и, наконец, решила, что он слабак – как телом, так и душою, и что нужно поддержать его – ведь он ее оружие, а оружие надо держать наготове.

Она взглянула поверх него на вырисовывающуюся на фоне пламени тень. Эта тень приобрела очертания человека с ружьем. Он пригнулся, как кошка, но это был человек, и она улыбнулась его самонадеянности.

– Убей его! – велела она Тренту.

Этот глупец не слышал, что она ему сказала, – пришлось подойти почти вплотную к выходу из пещеры, в которой она скрывалась и где ее сторожила боль. За это она расплатится с ним позже, но теперь нужно действовать быстро, потому что этот человек с ружьем совсем близко и очень опасен.

– Убей его, – снова приказала она, но Трент – ее оружие – продолжал возиться с ее рукой и бормотал при этом какие-то слова извинения. "Он тут возится, а Рим горит", – подумала она, хихикая про себя. Но в это время тот человек вскинул ружье, и поднявшаяся в ней буря ненависти смела все остальное.

– Убей его! – закричала она. – Убей этого сукина сына!

Глаза ее были по-прежнему безжизненными, но он заметил, что она следит за ним. Теперь ее внимание переключилось на что-то другое, и Трент скорее почувствовал, чем увидел, что ее трясет от волнения.

– Простите меня, мисс Ли, – сказал он. – Это моя вина.

Сказал тихо и прислушался, ожидая ответа. Он распрямил плечи, пытаясь смягчить боль, и правой рукой стал массировать себе шею.

– Мы прошли долгий путь, мисс Ли. – Она выглядела трогательно хрупкой, и он слегка наклонился к ней. – Прошли около полутора километров, – повторил он и оглянулся на холм, который они миновали.