Елена Блинова - Худшие враги мужчин

Эта гонка напоминает ему сон, когда пытаешься бежать, но едва выходит переставлять каменные ноги. Бежать сейчас получалось. Только ощущение бессмысленности спешки было почти осязаемым.

Приближаясь к солидному глухому забору с кирпичными колоннами, тридцатидвухлетний офицер уже прикидывал, как бы его преодолеть. Заметив, что ворота открыты и преграда отсутствует, на секунду в растерянности остановился. Или хозяин открыл ворота специально для него, или… Входная дверь, теперь уже видно, также распахнута. От нехорошей ассоциации у Волкова похолодели ладони. Но малодушничать он права не имеет.

В просторном дворе припаркована Костина излишне тонированная Тойота. Серебристый бок машины поцарапан. Волков бросил взгляд на закрытые и занавешенные окна двухэтажного особняка и с тяжелым сердцем поспешил внутрь.

– Костик! Костик!

Ответа не последовало, ни сразу, ни через несколько затянувшихся минут. Тишина. Но разве приходилось сомневаться? Волков знал, что опоздает, прыгая за руль еще в Москве. Он не верил, но почему-то знал, эта тишина была предрешена еще год назад в той самой странной квартире с также открытой настежь дверью.

Не признаваясь себе Волков готовился увидеть это, и… все же он оказался не готов. Его бездыханный товарищ, бывший офицер милиции, опер в свободном сером спортивном костюме, раскинув руки в стороны лежал на залитом кровью диване. В шее торчала рукоятка ножа.

Обмякшее, расслабленное, тело и чуть прикрытые глаза – воплощенная безмятежность, отстраненность от земных тревог и страстей.

Волкова сейчас же замутило. Усилием воли, а также глотая воздух ртом, он справился с дурнотой, и, конечно, сразу же заметил то, что боялся обнаружить: по гостиной были разбросаны камни – неизвестно откуда взявшаяся в жилом помещении грязная щебенка.

Едва сдержав бессмысленный первый порыв – немедленно растормошить, привести в чувство, следователь ограничился проверкой пульса и торопливо вышел на воздух.

Теперь все, что он может сделать – набрать «ноль два». Представился. Кратко и по существу объяснил ситуацию, отключился, опустился на холодный каменный порог и закурил. Спешить стало некуда.

Снег во дворе чистили, судя по-всему, постольку-поскольку. Рыхлый, тяжелый, он таял и сам, оставляя кое-где мутные лужи. Деревья тянулись голыми темными ветками в низкое серое небо. Однако едва уловимые особая сладость воздуха, предвкушение оживания во всем вокруг, настойчиво заявляли – уже почти весна. А в городе это не так незаметно. Или незаметно только ему, Волкову, из-за своеобразного ритма жизни. И, вот, появилась минутка…

Да как же так? Ну не может быть. Это не может быть мистикой, следователь ее не признает; но и не совпадение – не бывает таких совпадений. Что тогда? Тогда, хватит смотреть в небо и курить. Адреналин оставлял кровь, Волков начинал думать.

Камни в доме кто-то разбросал. Сделать это мог или хозяин дома или кто-то посторонний. Если Костя, вряд ли он принес ее издалека. Да и посторонний «некто» мог поискать поблизости, не такая редкость, чтобы ее привозить. Уже что-то. Волков вырвал страницу из карманного ежедневника, сложил и, упаковав туда свой окурок, спрятал в карман.

Прикинув, сколько у него есть времени, наступая только на плиточные дорожки, чтобы не оставлять следов в снежной грязи – не усложнять работу криминалистам, обошел двор и сад. Да, их вполне удалось обойти, не оставляя следов.

Волков дошел до калитки в конце сада, ведущей наружу, и запертой на ключ. Он попробовал забраться наверх и это вполне удалось. За забором начинался подлесок, а дальше лес, в котором терялась ведущая от самой калитки обледенелая тропинка.

В целом, задний двор, как задний двор: высокие сосны, окаймленная веселой вереницей туй внушительных размеров беседка с каменной печью для шашлыков, мостики, очевидно перекинутые через сухой ручей и… то, что, похоже, искал следователь.

Подходить он не стал, но с дорожки рассмотрел вполне. Искусственный прудик, слитый на зиму, всего каких-нибудь сорок-пятьдесят сантиметров глубины располагался в стороне от деревьев. Снег вокруг совсем сошел и был растоптан в грязь. На дне, под небольшим слоем талой грязной воды, была насыпана мелкой фракции щебенка. Интересно. Похоже было, что ее не столько пытались набрать, сколько старались забросать снегом, грязью из-под снега, истлевшими листьями. Рядом валялась и широкая лопата с деревянной ручкой.