Ник Бронсон - Она была прекрасна. Когда разум – твой главный друг и худший враг

Редактор В. И. Ахмерова

© Ник Бронсон, 2018

ISBN 978-5-4474-5140-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первый раз я побывала в Чикаго еще в детстве. На сегодняшний день это третий по числу жителей город США. Тогда все казалось простым и безоблачным. Родители приезжали сюда в гости к маминой сестре, но меня с собой брали только на праздники. Если они уезжали, то я оставалась дома со своей бабушкой по отцовской линии, Селестой Хаммонд. Бабушка всегда была добра ко мне. Когда я уже была в средней школе, она позволяла мне приводить домой столько друзей, сколько я захочу. Родители всегда были против этого, поэтому мои посиделки с друзьями были нашим с бабушкой секретом. Она жила через два квартала на юг от дома, где была наша квартира и была не очень частой гостьей. В основном, она приходила к нам на дни рождения или на рождество, если мы с семьёй не уезжали в Чикаго.

Тётя Джулия, мамина родная сестра, в то время была самой настоящей красавицей. Длинные прямые волосы ярко рыжего цвета, подтянутая фигура, миловидное лицо с мягкими привлекательными чертами. Она всегда любила носить обтягивающие джинсы, лишь изредка меняя их на строгие юбки, которые заканчивались чуть ниже колена. Её стройные ноги, как правило, вели либо к блузке, либо к кофте с большим вырезом на груди. Такой образ всегда приковывал внимание парней и мужчин разных возрастов. Какое-то время я даже хотела быть похожа на неё, когда выросту, но затем это желание пропало, когда я поняла, что лучше иметь свой собственный неповторимый образ.

Тётя Джулия жила в роскошных апартаментах на Мичиган Авеню – одна из центральных улиц города. На моей памяти здесь всегда было очень красиво. Вдоль улицы расположено несметное количество магазинов, бутиков и ресторанов. К ней примыкает «Миллениум-Парк» с одной стороны, а с другой «Музей Современного Искусства». Когда в город приезжают туристы, Мичиган Авеню то самое место, которое гости города мечтают посетить едва ли не в первую очередь.

В квартире у тети было две спальни, гостиная, два туалета и ванная, в которой стояло огромное джакузи, в котором я всегда застревала не на один час. Когда мне было тринадцать, я легла в эту просторную ванну, о чем-то задумалась, даже не заметив в итоге, что прошло уже почти три часа. Все боялись, что я утонула, а я всего лишь замечталась, что когда-нибудь мы с родителями будем жить в таком же шикарном месте, что у меня будет такая же собственная ванная комната, что никто не будет беспокоиться о количестве потраченной воды.

Стены нашей квартиры в Спрингфилде не отличались особой плотностью, и когда новобрачные Мёрфи, жившие дальше по коридору, начинали ругаться или ссориться, то нам отчётливо были слышны все их бранные словечки и угрозы, которые, правда, никогда не притворялись в жизнь. В такие моменты отец ждал, когда буря в их квартире утихнет, а затем стучал к ним в дверь и довольно настойчиво рекомендовал сбавить тон. Ведь все грязные слова и выражения могли плохо повлиять на его единственного ребёнка, то есть на меня. Нил Мёрфи в таких случаях любезно просил прощения, но дверь никогда не открывал. Наверно боялся, что отец, тогда работавший в полиции, увидит, что он бьёт свою жену. Даниэла Мёрфи после ссор с мужем по нескольку дней не выходила из квартиры, но однажды я увидела, как она выбрасывала вечером мусор. Под светом уличного фонаря я смогла разглядеть синяки на её лице, которые были едва заметны. Мне тогда было всего десять лет, но для того, чтобы понять, чьих это рук дело взрослого ума не требовалось. Много лет подряд я жалела, что не рассказала об этом отцу, не желая лезть в чужую личную жизнь. Однако мне стало гораздо легче, когда через несколько лет полиция арестовала Нила Мёрфи как раз за подобную выходку. После очередного нечестного раунда с мужем, Даниэла всё-таки решилась заявить на него в полицию. Уже тогда во мне кипел интерес к работе детектива.

Отношения между полицией Спрингфилда и Чикаго были весьма напряженными. Всему виной дело молодого парня Джастина Кэригана – серийного убийцы-психопата, который беспристрастно выбирал свои жертвы в пригородах Чикаго, а затем отвозил их в свой дом на севере Спрингфилда, жестоко расправлялся с ними, после чего разбрасывал останки тел по улицам города. После поимки Кэригана, окружной шериф Марк Девенпорт официально заявил прессе, что поимку особо опасного психопата осуществило именно управление полиции Спрингфилда. Тогда все газеты пестрели этим заявлением на первых полосах. Однако шеф полиции Чикаго тех годов, Питер Мелвуд, подлил масла в огонь, приписывая все лавры в поимке маньяка только своим подопечным. Жаркое тогда выдалось лето.