Питер Ловси - Скелет среди холмов (в сокращении)

— Прошу прощения за невежество, — начал Даймонд после обмена приветствиями, — ты не знаешь, где в Лондоне обосновались украинцы?

— В Холланд-Парке, — дал мгновенный ответ Луис.

Даймонд рассказал про скелет и украинскую молнию.

— Ума не приложу, что этой девушке понадобилось в Бате. Потому и хочу выяснить, где еще она успела побывать, и решил начать с Лондона. Мне надо найти людей, которым известно, что происходило там примерно в 1992 году.

— Можешь выпить семь стопок водки подряд?

— Никогда не пробовал.

— Надо же когда-нибудь начинать. В общем, помогу чем смогу.

— У Септимуса появилась блестящая мысль, — сообщила Даймонду Ингеборг. — Он говорит: если и есть связь между нашим скелетом и убийством Руперта Хоупа, то она единственная — это большой сбор реконструкторов в 1993 году. Это было грандиозное событие, шеф, гораздо масштабнее, чем битвы, которые устраивают каждый год в июле. Собралось десять тысяч зрителей. Все они стояли за веревочными ограждениями в дальнем конце поля, на склоне холма. А поваленное дерево находилось с противоположной стороны, за другим холмом.

Даймонд кивнул, начиная понимать, к чему она клонит.

— Потому Дейв Бартон и спрятал там пиво.

— Перенесемся на минутку в 1993 год. Септимус говорит, что, если роковой инцидент произошел в один из этих двух дней, самое очевидное место, где можно было спрятать труп, — за холмом, подальше от глаз.

— Но во время боя никто не пострадал. Это нам известно.

— Откуда?

— Просто если бы случилось что-нибудь подобное, новость попала бы в газеты.

— Шеф, это же поле боя. Все куда-то бегут, машут оружием. Побежденные падают и притворяются убитыми. Кто заметит среди них настоящий труп? В такой суматохе можно незаметно убить человека, а потом под шумок отнести тело за холм и там закопать.

Слова Ингеборг не были лишены смысла.

— Это и есть блестящая мысль Септимуса? — спросил Даймонд.

— Я еще не закончила. На поле боя были женщины. В костюмах той эпохи. Некоторые должны были ухаживать за ранеными.

— Маркитантки, — произнес Даймонд, вспоминая услышанное от Огасты Уайт.

— Это уничижительное слово, — отрезала Ингеборг. — Я бы сказала, сестры милосердия.

— Называйте как хотите. Я просто процитировал «Запечатанный узел». Но к чему вы клоните, я уже вижу. Наша женщина могла погибнуть в том бою.

— Да, и положить конец реконструкциям. Не просто роковая случайность — катастрофа. Стоит ли удивляться, что ее унесли с глаз долой и зарыли?

— Ну, вы уже передергиваете, — возмутился Даймонд. — Хотите, чтобы я поверил, что «Узел» безропотно допустил незаконное захоронение, лишь бы спасти свою репутацию?

— Никто не ставил руководителей в известность, — возразила Инге. — Два человека могли незаметно избавиться от трупа.

— Так вы полагаете, что ее убили во время боя?

— Может, кто-то из солдат с самого начала задумал убийство.

— Умышленное убийство? Очень может быть. Сколько народу присутствовало на сборе?

— Если верить газете, две с половиной тысячи. Но женщин среди них было гораздо меньше, значит, их могли хорошо запомнить, особенно если среди них были украинки.

Про национальность убитой Даймонд совсем забыл.

— В том-то и вопрос: что делала украинка на реконструкции битвы гражданской войны в Англии?

— Именно. Если она была там, то об этом кто-нибудь знает, — продолжала Ингеборг. — И вот вам блестящая мысль Септимуса: почему бы мне не записаться в «Запечатанный узел» и не посмотреть, что там можно выяснить?

— Бред. Первое, о чем вас спросят, — место работы. И все, вы попались.

— Я могу назваться журналисткой, ведь я когда-то была ею. Найду людей, которые помнят сборы 1993 года. Если им что-нибудь известно о жертве убийства, я постараюсь вытянуть из них все, что смогу.

— В ваших способностях я не сомневаюсь, — заверил Даймонд. — Но вы же сами видите недостатки этого плана: если кто-то убил Руперта Хоупа, то, скорее всего, потому, что чувствовал с его стороны угрозу. Значит, и вам грозит нешуточная опасность.

— Шеф, будь я мужчиной, вы не колебались бы ни секунды. Если я решила работать в полиции, значит, я ко всему готова.

Заявление прозвучало убедительно. Даймонду не хотелось отпускать ее в одиночку на передовую, но он сказал:

— Честно говоря, Инге, я никого не попросил бы ни о чем подобном. Но раз уж вы сами вызвались, препятствовать я не стану.

Стоя у одностороннего стекла комнаты для допросов, Даймонд наблюдал, как Септимус и один из его бристольских коллег засыпают вопросами Дейва Бартона. Кузнец попросил разрешения привести с собой друга, и этим «другом» оказалась женщина-адвокат мисс Тауэр. Она сразу же вмешалась: