Виктор Вержбицкий - Страшные сказки от дядюшки Виктора. Сборник рассказов

– Томми, ну-ка быстро вылези из этой кучи! Здесь нельзя играть детям. Ну вот, посмотри – всё рассыпал! – вспоминал он себя в восьмилетнем возрасте, когда он прытким мальчуганом влетал в кучу осенней листвы, за что получал нагоняй от своей мамочки.

Под размеренный топот неторопливых шагов по садовым дорожкам, в голове репортёра проносились мысли о его сегодняшних планах, с чего ему начать своё расследование и как лучше изучить документарную базу «12 Сэйнтс Хилл»: либо дождавшись сюда приезда Сюзанны, как собственницы отеля, либо воспользоваться её отсутствием и порыться во всех бумагах самостоятельно. В особенности нужно исполнять требования Эдварда Шоу, а для него обязательно интересным было бы обследование самых тёмных и неизведанных уголков дома. И ещё, трагических мест, где, по слухам, произошли жестокие и кровавые события. Именно в них, по традиции, и появляются легенды о неупокоенных, звенящих цепями, душах.

Однако, когда Томас оборачивался на нависающий над ним негостеприимный фасад дома, который даже в дневном свете излучал меланхолию и прямо таки не вызывал доверия, у него сразу же пропадало желание обследовать его поздней ночью, хотя в других своих расследованиях это считалось самым подходящим временем для охоты на привидений. Такую беспомощность он ощущал в первый раз, за всю свою карьеру журналиста, и он отчаянно стремился разделить бремя жизни здесь с кем-нибудь ещё.

– Все бока болят после вчерашней ночи… Сон здесь не особенно восстанавливает силы, но ничего, со временем освоюсь. Элис будет рада наконец завести ребёнка, как только я выручу у редакции солидный гонорар за свою командировку.

Бредберри неторопливо прогуливался вокруг дома, пытаясь зацепить взором все необычные детали. Сложив свои крепкие руки за спиной, на пояснице, он спокойно двигался вперёд, различая в северо-западном углу двора, сложенный из крупных булыжников, старый колодец, откуда прислуга вероятно набирала воду для полива.

– Любопытная штуковина, – подумал Томас.

Осторожно просунув голову под деревянный дождевик, он ловкими пальцами поднял его круглую крышку, заглянув внутрь. Перед его глазами открылось узкое каменное кольцо, ведущее глубоко вниз. На дне ему в глаза блеснул диск света, затемнённый его собственной расплывающейся рожей.

Сам не зная зачем, вероятно, всему виной был внезапно проснувшийся ребёнок, засевший где-то в глубине Томаса, но он со всей силы рявкнул в колодец:

– Кто-о-о-о зде-е-е-есь?! То-о-о-о е-е-есь! Е-е-есь!

Разразившийся в глубине гул тут же эхом вернулся к нему, зловеще завибрировав от влажных стенок колодезной ямы. Вода и отражение мужчины на дне размывались и искажались, принимая жуткую и мерзкую форму.

– А ты уверен, что в этом колодце никто не живёт? Ты точно уверен, что не разбудил спящего на дне водяного монстра, и его холодные сырые руки не схватят тебя, жадно утаскивая во тьму?

Рука Томаса сама инстинктивно захлопнула крышку колодца, едва не отбив тому пальцы. Репортёр в испуге грохнулся на задницу, испачкав брюки. Он некоторое время сидел на земле в растерянности, пытаясь проглотить упрямо застрявший в горле комок.

– Так солдат… С_П_О_К_О_Й_Н_О. Мы и похуже в переделках бывали… – Он пытался собрать себя в кучу.

Бредберри решил, что пора ему прогуляться к северной стороне сада, на берег, чтобы успокоить себя шумом морского прибоя. В этом месте обитало мерзкое пугало, которое он вчера принял за вора, пробравшегося в сад. Сегодня оно всё так же висело, привязанное к деревянному кресту, безразличное к Томасу и тупо уставившееся в окна первого этажа.

– Надо бы взять из колодки топор и разрубить эту тварь на растопку. Господи, как же эта морда меня нервирует!

Потрёпанные рукава на плаще пугала неровно покачивались на ветру, что уже дало повод журналисту относиться к нему с подозрением. Он подобрал с земли тонкую сухую ветвь и осторожными шагами стал подходить к кресту. Зловещий силуэт, отгоняющий птиц, стоял прямо напротив Бредберри. Сморщив лицо в гримасе брезгливости, он несколько раз ткнул веткой чучелу в живот, а затем, один раз в морду.

– Что, не можешь ответить мне, мразь? Ха-ха-хах!

Вряд ли Томас сейчас мог увидеть, что его последние действия напоминали симптомы развивающейся шизофрении. Вероятно, его нахождение в одиночестве в этом незнакомом и странном месте неблаготворно сказывается на его психике…

Убедившись окончательно, что пугало не спрыгнет с креста и не набросится на него, Бредберри с облегчением выбросил ветку в кусты и простоял некоторое время на берегу, созерцая пенистые волны.