Крис Пристли: Страшные истории дядюшки Монтегю [litres]

© Chris Priestley, 2007

This translation of Uncle Montague’s Tales of Terror is published by Samokat Publishing House by arrangement with Bloomsbury Publishing Plc

© Карельский Д.А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2021

Путь к дому дядюшки Монтегю лежал через лес. Тропинка змейкой вилась между деревьев, и, хотя она была не такой уж длинной, а лес – не таким уж большим, эта часть пути каждый раз занимала у меня намного больше времени, чем можно было бы ожидать.

Во время каникул я навещал дядюшку довольно часто. Я был единственным ребенком в семье, и мои родители не очень понимали, как себя вести с детьми. Мой отец, когда хотел быть хорошим отцом, клал руку мне на плечо, а другой указывал на всякие окружавшие нас вещи и делился соображениями о них, а когда ничего нового поблизости не наблюдалось, впадал в угрюмую меланхолию и отправлялся поохотиться в одиночестве. Моя матушка, женщина нервического склада, в моем присутствии, казалось, не могла расслабиться ни на миг. Стоило мне шевельнуться, она, тихонько вскрикнув, вскакивала на ноги, а в остальное время чистила и до блеска натирала все, до чего я дотрагивался и на что садился.

– Ну и чудак же он, – как-то за завтраком сказал мой отец.

– Кто – он? – спросила матушка.

– Дядюшка Монтегю, – ответил он.

– Да, и пребольшой, – согласилась матушка. – Эдгар, а что вы с ним, хотелось бы мне знать, делаете по полдня, когда ты приходишь к нему в гости?

– Он рассказывает мне истории.

– Боже мой! – сказал отец. – Истории… Слыхал я от него одну историю.

– Правда? – спросил я в надежде ее послушать, но отец хмуро уставился в тарелку.

– Нет, неправда, – буркнул он. – Проехали.

– Не хочешь, дорогой, – не рассказывай, – сказала матушка. – Я и так знаю: история была просто чудесная.

– О да, – с усмешкой сказал отец. – Еще какая чудесная. Чудеснее не бывает.

Дядюшка Монтегю жил неподалеку от нас. Строго говоря, он приходился мне не дядей, а, скорее, дедушкой – не то двоюродным, не то троюродным. Но поскольку мои родители так и не смогли прийти к единому мнению относительно отдаленности или близости родства с ним, я счел за лучшее называть его просто дядюшкой.

Не припомню, чтобы хоть раз, когда я шел к дядюшке, деревья в лесу стояли одетыми в зеленую листву. Я видел этот лес или голым и морозным, или белым от снега, а листья – палыми, мертвыми и гниющими на земле.

Сразу за лесом тропинка упиралась в хитроумно устроенную калитку – такую, что войти в нее можно было только по одному, а как войдешь, она сама захлопывалась, чтобы овцы не ушли через нее куда не надо. Ума не приложу, зачем между лесом и лугом понадобилась калитка: ни на лугу, ни где-то еще в дядюшкиных владениях мне не попадалось на глаза ни единого живого существа – во всяком случае такого, что хоть как-то могло сойти за домашнюю скотину.

Эта калитка мне никогда не нравилась. У нее была чертовски тугая пружина, которую дядюшка смазывал гораздо реже, чем надо бы. Из-за этого всякий раз, проходя через калитку, я с необъяснимым ужасом чувствовал, что попал в западню. Охваченный глупой паникой, я представлял себе, что сзади на меня надвигается нечто жуткое.

Торопливо потянув на себя скрипучую дверцу и протиснувшись в калитку, я оглядывался назад и, естественно, видел лишь невысокую каменную ограду и за ней все тот же знакомый лес. И все равно, шагая по лугу, я на всякий случай еще разок оглядывался через плечо: так сильно я надеялся (или, вернее сказать, опасался) кого-то – ну или что-то – увидеть. Но так никогда и не увидел.

И все же свой путь к дому дядюшки я не всегда совершал в полном одиночестве. Иногда за мной тайком следовали дети из деревни. У меня с ними не было ничего общего, как и у них со мной, потому что дома я появлялся редко и почти весь год проводил в школе-интернате. Я ни в коем случае не сноб, но мы с ними принадлежали к двум разным мирам.

Иногда – как и в день, о котором идет речь, – я замечал их между деревьев. Они ко мне не приближались и никогда со мной не заговаривали. Только молча стояли в лесном полумраке. Они, без всякого сомнения, старались меня напугать, и это у них получалось. Но я тщательно скрывал страх и, притворившись, будто не обращаю на них внимания, продолжал путь.