Рут Уэйр: Девушка из каюты № 10

— Как думаешь, зуб приживется?

— Не знаю. Надеюсь, ведь в понедельник мне лететь в Москву, не хочется терять там время на стоматологов.

Я промолчала. Джуд закрыл глаза и потянулся, хрустнули суставы. Он перекатился на бок и нежно накрыл рукой мою грудь.

— Джуд… — В моем голосе слышалось и желание, и раздражение.

— Что?

— Не могу. Мне пора.

— Так иди.

— Не надо. Прекрати.

— «Не надо, прекрати»? Или «не надо прекращать»? — криво улыбнулся он.

— И то и другое. Ты знаешь, о чем я. — Я поднялась и покачала головой, о чем сразу же пожалела. Было больно.

— Как щека? — спросил Джуд.

— Нормально. — Я дотронулась до нее рукой. Опухшая, но уже не так сильно.

Джуд с тревогой посмотрел на меня и коснулся припухшей щеки. Я, сама того не желая, отпрянула.

— Не надо было мне уезжать, — сказал он.

— Ну а ты уехал, — бросила я. Вышло куда резче, чем хотелось. — Тебя вечно нет рядом.

Он приподнялся на локтях и удивленно посмотрел на меня — еще сонный, на лице следы от подушки.

— Какого…

— Ты меня слышал. — Знаю, в моих словах было мало разумного, но они все равно вырвались наружу. — Какое у нас будущее, Джуд? Даже если я перееду сюда, что дальше? Буду сидеть и ждать тебя, как Пенелопа Одиссея, и поддерживать огонь в семейном очаге, пока ты пьешь скотч в каком-нибудь русском баре вместе с другими зарубежными корреспондентами?

— Ты чего?

Я покачала головой, слезла с кровати и стала натягивать одежду, которую раскидала по полу спальни, когда мы вернулись из больницы.

— Просто устала. — Это еще мягко сказано. За последние три ночи я спала часа два, не больше. — Знаешь, к чему все идет? Нам трудно даже вдвоем, и я точно не хочу стать женой, которая сидит дома и воспитывает ребенка, пытаясь справиться с послеродовой депрессией, пока ты сидишь под обстрелом в самых адских точках Северного полушария.

— Судя по недавним событиям, опасности посерьезнее поджидают меня даже в собственной квартире. — Заметив мою реакцию, Джуд поспешил добавить: — Прости, дурацкая шутка. Я знаю, что это вышло случайно.

Я накинула на плечи пальто, которое еще не просохло, и взяла свою сумку.

— Пока, Джуд.

— Пока? В каком смысле «пока»?

— В каком хочешь.

— Я хочу , чтобы ты перестала устраивать сцены и переехала ко мне. Я люблю тебя, Ло!

Его слова поразили меня. Я остановилась в дверях, усталость, будто висевшая грузом на шее, тянула меня вниз.

Руки в латексных перчатках, смех…

— Ло? — неуверенно позвал меня Джуд.

— Я не могу, — отвернувшись, ответила я. Не знаю, что именно я имела в виду: не могу уйти, не могу остаться, не могу вести этот разговор, эту жизнь… — Просто… мне пора идти.

— Значит, все зря? — В его голосе послышались сердитые нотки. — Хочешь сказать, я зря отказался от той работы?

— Я тебя об этом не просила. — Мой голос дрожал. — Не просила, так что не вини меня. — Я повесила сумку на плечо и направилась к выходу.

Он ничего не сказал. Не попытался меня остановить. Я вышла из квартиры, пошатываясь, точно пьяная. Только оказавшись в метро, я поняла, что сейчас произошло.

Мне нравится атмосфера порта. Нравятся запахи смолы и морского воздуха, крики чаек. Может, все дело в ежегодных летних поездках на пароме во Францию? В гавани в отличие от аэропорта я ощущаю свободу. Аэропорт ассоциируется с работой, проверкой багажа и задержкой рейса. А порт… даже не знаю, нечто совершенно другое. Бегство, что ли.

В поезде я старалась не думать о Джуде и отвлечься мыслями о предстоящей поездке. Ричард Буллмер ненамного старше меня, но до его послужного списка мне бесконечно далеко. Я чуть не расплакалась, прочитав, сколько предприятий он возглавлял за свою карьеру — с каждым начинанием он поднимался на ступеньку выше, приумножая свой доход и влияние.

Я открыла статью в «Википедии», и на экране телефона появилась фотография: красивый смуглый мужчина с черными-пречерными волосами под руку с ослепительной блондинкой лет двадцати восьми. Под снимком была подпись: «Ричард Буллмер с супругой Анне Лингстад, наследницей семейства Лингстад, на их свадьбе. Город Ставангер, Норвегия».

По титулу лорда можно было подумать, что Буллмеру поднесли его состояние прямо на блюдечке, но, если верить «Википедии», я поторопилась с выводами. Сначала все шло как надо: частная подготовительная школа, Итон и Баллиол-колледж в Оксфорде. Однако, когда он учился на первом курсе университета, умер его отец — непонятно, что стало с матерью, ее не упоминали — и родовое имение ушло на оплату долгов и налога на наследство. В девятнадцать лет Буллмер лишился дома и остался один.