Лариса Соболева - Темное дело

— Это те же, что были на убийстве Катерины Андреевны, — убежденно сказала Серафима, перекладывая куски курицы со сковородки на тарелку, которую поставила перед Никитой, убрав пустую. — Я запомнила голос. Тот, с кем я сегодня спорила в отеле, был на убийстве.

— Так-таки запомнила? — не верилось ему.

— У него особенный тембр, если ты заметил. Сипловатый, а когда он громко говорит, голос немножко срывается, как во время мутации у подростков.

— Действительно. Ну и ну! Сима, ты гений.

— У меня музыкальный слух. Абсолютный.

— И скромная. Не обижайся, я пошутил… э… для разрядки.

— Вижу, — фыркнула Серафима. — Признайся, ты завидуешь моим достоинствам.

— И языкастая, в чем неоднократно я имел счастье убедиться, — не унимался он. Но когда она грозно свела брови и скрестила на груди руки, Никита дал задний ход: — Это достоинство, клянусь, я им восхищен.

— Ладно, колкости и комплименты отставим. Сейчас нужно просчитать, кто нам вредит, от этого зависит наша дальнейшая судьба. Назад дороги нет, теперь, если мы и уберемся отсюда, нас достанут дома.

— Втянул я тебя в криминальную трясину, теперь не уверен, что вытащу нас обоих…

— И посыпать голову пеплом не стоит, ты не мог предвидеть такой разворот. Думай. Отправная точка — Катерина Андреевна, кто-то из твоих знакомых прознал, с кого мы начнем. Припомни, с кем трепался последние дни.

— Насчет Катерины Андреевны ни с кем…

— Так, — задумалась Серафима. — А как ты узнал про нее?

— Два сыщика привезли информацию… Я их нанял. Просил разузнать о Янке, что она за штучка. Нормальной девушке не придет в голову безумная идея провернуть аферу с беременностью. Они полетели в город и привезли информацию.

— Понятно, не доверял мне.

— Сначала да. То есть нет. Но про Виолетту Сабитову вообще никто не был в курсе, мы даже не знали, как зовут горничную…

Он вдруг осекся, поджал губы и, обхватив лоб пальцами, сосредоточился. Серафима с минуту не мешала ему, догадываясь, что Никиту беспокоит какая-то деталь или эпизод, которому он раньше не придал значения, может, попросту не заметил, а сейчас тот миг повернулся обратной стороной. Никита закурил, был то ли расстроен, то ли обеспокоен, поэтому она не выдержала, спросила:

— Ты что-то вспомнил неприятное? Кого-то подозреваешь?

— На горничную меня натолкнула… Лялька.

И молчок. Он отхлебывал из чашки невкусный растворимый кофе, казалось, сам не верил в то, что сказал. Серафима дотронулась до его руки, Никита автоматически сжал ее пальцы, продолжая смотреть в одну точку.

— Послушай, Никита, у нас не то положение, чтобы отделываться недомолвками. Будь любезен, расскажи мне, только без утайки и подробно, что было после суда до нашего отлета. Ты меня отвез, потом что делал?

— Работал. Еле дотянул до конца дня, устал зверски. Поехал домой…

Хуже не бывает

А во дворе его ждала Ляля. Никита едва не застонал, как раненый, заметив ее одинокую фигуру на скамейке. Проскользнуть бы незаметно и упасть на кровать — сладкая мечта. Можно не раздеваясь, лишь бы ощутить истому в расслабленном теле, закрыть глаза и полежать… Но она увидела его, встала и зашагала навстречу.

— Привет, — сказал он. — Что случилось?

— На улице будем вести светскую беседу? — колюче заворчала Ляля. — К тому же хочу выпить, а у тебя всегда есть.

А у нее дома не то что выпивки, но и рюмки нет! Ясно, не выпить она приехала — поговорить, и тема, должно быть, ей же неприятна, поэтому Лялька во взвинченном состоянии.

— Намек понял, налью, — повел ее к подъезду Никита. — Но с условием: ты готовишь ужин.

— Нашел чем испугать.

У него не имелось фартука, Ляля завязала на талии полотенце, он налил виски, она выпила, закурила и принялась отбивать куски свинины. Выпитое еще больше добавило Никите усталости, а Ляля, бросив мясо на сковородку, присела на кухонный стул и поинтересовалась:

— Как дела с Яной?

— В судебном порядке. Меня признали отцом, следующий этап — принудят платить алименты.

— А что Сима? Ты налей, я переверну мясо.

С неохотой рассказал о битве в суде, в скупых фразах поделился опасениями, подозрениями и шокирующими планами Серафимы насчет ребенка, которые его не устраивали. А что делать? Придется смириться и поставить аферистку на место, отняв у нее сына. Свернет претензии — сын останется у нее.

Ляля резала картошку и кидала порциями во фритюрницу, следила за мясом, казалось, не слишком-то увлечена его рассказом. Но она привыкла справляться одновременно с несколькими делами, Никита знал об этой ее уникальной способности, посему повествовал умеренным тоном, неторопливо и с паузами, дожидаясь, когда она повернется к нему лицом.