Лариса Соболева - Темное дело

— Где Никита? — поинтересовался Ефим Геннадьевич.

— Сказал, чтоб добирались сами, и ушел, — сквозь слезы выговорила Яна.

— Что тут у вас случилось? — допрашивал он.

— Никита угрожал, что… что… Он меня ненавидит.

Яна разрыдалась, вторым голосом ей вторил малыш. Альбина Павловна принялась качать ребенка, поглядывая на мужа, а у того всегда найдутся слова в защиту сирых и убогих, правда, в несколько грубой форме:

— Не бери в голову. Ненавидит он! Это его проблемы, раньше надо было ненавидеть, когда под одеяло к тебе лез, говнюк. Не реви. Угрозы пускай засунет себе в одно место, засранец, а у тебя сейчас вон главная забота, на руках бабки.

— Люблю я его, — вырвалось у Яны, да с такой болью, что Альбина Павловна позволила себе высказаться при муже:

— И хорошо, Яна, мужчин надо любить, они потом оценят. Никита побесится и к нам придет. Он же какие слова писал по телефону, когда сын родился.

— Нет, не придет, — сказала Яна, вытирая со щек слезы. — И с вами поссорился из-за нас. Я поеду домой…

— И не думай даже! — рыкнул Ефим Геннадьевич.

— Да, Яночка, куда ты поедешь? — затарахтела счастливая бабушка, прижимая к себе долгожданного внука. — Кто тебя там ждет? И как жить собираешься, на что? А у нас тебе и Никитушке будет хорошо. Куда нам четыре комнаты? Да наладится все, наладится. Дед, лови такси, не везти же мальчика на трамвае и троллейбусе, там вирусов полно.

— Спасибо вам, — растрогалась Яна.

Никита собирал чемодан в дорогу, он уже привык, что эту обязанность взяла на себя Алика, но теперь придется отвыкать. Настроение было прескверное, к потрясениям добавилось злословие. Откуда-то распространился слух, что свадьба расстроилась из-за девицы, которая привезла Никите подарок в коляске. Мало того, этот дурак (в смысле Никита) настоял на генетической экспертизе и получил по мордасам. Кто постарался оповестить офисных служащих и зачем? Не Герман, это не его стиль, Яна исключается, потому что вряд ли она с кем-то знакома. Может, Лялька? Она бывает на работе мужа только на корпоративных вечеринках, да и то редко, к тому же дорожит мужем, а тот ей устроит взбучку, если узнает, что она главный виновник сплетен. Значит, и не она. Но народ гудит, будто заняться нечем. Неважно, как коллеги относятся к данному факту, Никите плевать, тему обсосут за пару дней и заткнутся, в конце концов, появление младенцев на свет не преступление. И кому какое дело, сколько он наштамповал детей? Но кто-то старательно муссирует, что ведущий менеджер подонок, его уважают незаслуженно, он портит лицо фирмы — об этом рассказал ему в конце рабочего дня приближенный подчиненный. Разумеется, у Никиты есть «свои стукачи», ведь в век поголовной конкуренции полагаться на одни профессиональные качества опасно.

— Средневековье, честное слово, — вслух буркнул он. — Ладно-ладно, приеду и проведу расследование, кто кому и что говорил. Я вам покажу «лицо фирмы», вы у меня на своей шкуре испытаете, что такое тридцать седьмой год…

В дверь позвонили, Никита пошел открывать…

— О, Лялька пожаловала, — пробубнил он нерадостно, полагая, что она примчалась распекать его. В руках Ляля держала гардеробный чехол из черной пленки. — Что это ты принесла?

— Может, пригласишь войти? — Не дожидаясь ответа, она переступила порог. — И будь вежливым, выпить предложи, например.

— Какой напиток ты предпочитаешь в это время суток? — идя в гостиную, спросил он.

— Все, что горит.

— Мм, значит, не менее сорока градусов. Ты подпольная выпивоха?

— Скажем, не отказываюсь, когда наливают.

Никита плеснул ей и себе виски, отдал стакан, наблюдал, как она пила, и сделал вывод: Лялька прикладывается к рюмке чаще, чем казалось.

— Дай сигаретку, — потребовала она.

— Когда это ты курить начала? — поднял он брови, но взял пачку со стола и протянул ей.

— Иногда предаюсь пороку. Без этого жизнь немного нудная, большому пороку предаваться — можно многое потерять, а чуть-чуть не помешает.

Ляля закурила, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, а Никита решил, что увертюра длилась достаточно, чтобы начать оперу:

— Чему обязан?

— Я привезла от Алики платье. Она просила отдать тебе, платил же за него ты, стоит оно баснословно…

— Можешь выкинуть его на первую попавшуюся помойку, — резко оборвал ее Никита.

— Не ори на меня, — получил в ответ. — Я тебе не жена.

— Во, блин, обложили! — накрыло его. — На работе меня кто-то старательно выставляет монстром, отец с матерью приютили прохиндейку, Алика…