Питер Джеймс - Одержимость

Она с улыбкой смотрела на его худую фигуру, сутулые плечи под потрепанным твидовым пиджаком, тощее горящее лицо с обвислыми усами – манифестом его образа жизни. В свои сорок с лишним он все еще был больше похож на революционера, засидевшегося в студентах, чем на ученого, написавшего три достойные, хотя и спорные книги.

– Как продвигается твоя работа?

Филип опустил голову и уставился на Алекс, словно на золотую рыбку в аквариуме.

– Нашел доказательство. Уже есть доказательство.

Он поднял бокал с вином, отхлебнул, поставил. Усы его стали похожи на мокрую тряпку.

– Какое доказательство?

– Ты узнаешь. Ты будешь поражена, девочка моя, поражена.

За разговором его лицо оживлялось.

– Хорошо, – сказала Алекс, чувствуя себя довольно потерянной.

– Неопровержимое доказательство того, что Дарвин был прав.

– Тебе удалось воссоздать вселенную в ее первозданном виде в воспроизводимом лабораторном эксперименте?

– Еще требуется кое-какая тонкая настройка, но да, боже милостивый, я видел, как оно все начиналось. ДНК, девочка моя, из двух пылинок.

– А откуда взялись пылинки?

– Из ниоткуда, девочка моя, – торжественно сказал он. – Из ниоткуда!

Официант принес показать ей камбалу, потом начал готовить филе.

Тон Филипа вдруг смягчился:

– В последние две недели твой муж был рядом?

– Ты это о чем?

Алекс почувствовала, что краснеет, увидела почти незаметное движение головы официанта – тот навострил ушки.

– Он помогал?

– Да, он держался молодцом.

– Хорошо, – без энтузиазма сказал Филип.

Она снова покраснела и покосилась на официанта. Похоже, с камбалой что-то не ладилось.

– Он все еще хочет, чтобы ты вернулась?

– Я… гм… – начала было она и запнулась.

Посмотрела на часы, нажала кнопку даты. Часы показали 4.5. Она озадаченно вглядывалась в цифры. Четвертое мая?

– Какой сегодня день? Все еще апрель, да?

Она опять в недоумении посмотрела на часы.

– Алекс? Ты меня слышишь?

Она слышала эхо этих слов в своей голове, пыталась установить их источник. Обнаружила лицо по другую сторону стола: рот Филипа открывался и закрывался.

– Алекс? Тебе плохо?

Лицо расплылось, как в тумане, потом снова приобрело четкие очертания.

– Нет-нет, – ответила она. – Все в порядке.

– Ты вдруг так побледнела.

– Извини. – Она снова посмотрела на свои часы и нахмурилась. – Который час?

– Без двадцати два.

Ее часы шли правильно.

– Вчера ночью был дождь? – спросила она.

Мейн насупился, потом подозрительно оглядел поставленную перед ним тарелку с камбалой.

– Она побывала в сражении? – металлическим голосом громко спросил он у официанта.

– В сражении, сэр?

– Вид такой, будто ее порубили мечом.

– Прошу прощения, сэр.

Помедлив секунду, официант удалился.

– Дождь?

– Или гроза?

– Возможно, вчера была очень высокая влажность.

Алекс вдруг почувствовала облегчение.

– И это могло повлиять на электрические… не знаю… часы?

Он нахмурился:

– Вполне. Гроза может привести к сбоям в электроснабжении.

Она помолчала несколько секунд, задумавшись.

– А на устройства с солнечными элементами гроза может влиять?

Поразмыслив, Филип кивнул:

– Не исключено. А что?

– Да так, ерунда.

Он перевел взгляд на тарелку, неприязненно осмотрел рыбу, выпил еще вина, отер усы салфеткой.

– Филип, что ты думаешь о медиумах?

– О медиумах?

– Одна моя подруга посоветовала мне обратиться к медиуму.

Он выудил морковку из блюда, смущенно посмотрел на нее.

– Поешь морковку – морковка у них здесь хорошая, – посоветовала Алекс и взяла тарелку. – Ты не ответил.

– Некоторые находят медиумов полезными.

– Кто? Люди, которые не могут смириться с чьей-то смертью?

Он пожал плечами.

– Ты христианка?

– Наверное.

– Значит, веришь в загробное существование.

– Я больше не знаю, во что верю.

– Прекрасный образец эволюции – камбала. – Филип отковырял кусочек вилкой, показал ей. – Она плавала головой вверх. – Он положил вилку и поставил локоть на стол, подняв ладонь. – А начала плавать горизонтально, только когда переместилась на морское дно… Поняла, что так она будет незаметнее.

– Неглупо.

– У нее возникла… небольшая проблема с глазами. Они были расположены по обе стороны головы. Если плаваешь вертикально – нет проблем, но если горизонтально, то один глаз всегда смотрит в дно, а другой – в небо. И вот в один прекрасный день – раз, и оба глаза смотрят вверх.