Альбина Нурисламова: Очарованная мраком

Что было в этом мешке? Что-то вроде Кощеевой смерти на кончике иглы?

Ведьма теперь уже не лежала – сидела, вытянувшись в струнку, и хватала ртом воздух. Глаза были широко распахнуты и вращались в глазницах, то и дело закатываясь, так что оказывались видны белки. На груди у нее расплывалось большое красное пятно.

С ужасом, смешанным с жгучим первобытным восторгом, Дина сообразила, что непостижимым образом, сама не понимая, она нанесла ведьме рану. А осознав, с мстительным удовольствием принялась втыкать нож в мешочек снова и снова.

– Это тебе за папу! И за меня! И за Татьяну! И за всех!

С каждым ударом дыра в теле Азалии делалась шире, кровь бурлила и кипела, выливаясь из раны. Ведьма беспомощно размахивала руками, пытаясь прикрыть прореху в теле, но это было бесполезно.

В комнату вбежала Татьяна.

– Что здесь… – закричала она, но подавилась словами, уставившись на агонию ведьмы.

Дина, искромсав мешочек так, что находящиеся в нем предметы стали высыпаться, зашвырнула его в огонь. Костер лениво тлел в кастрюле, но, получив новую порцию пищи, радостно заурчал.

Азалия откинулась на кровать и затихла, неловко раскинув руки и ноги. Рана на груди бесследно исчезла. Желтая ткань оказалась нетронутой.

Не сговариваясь, Дина и Татьяна приблизились к ведьме. Воздух остался таким же наэлектризованным, даже слегка потрескивал, но больше ничего необычного не было.

– Она… умерла? – шепотом спросила Татьяна.

Будто отвечая на ее вопрос, Азалия открыла глаза и нашла взглядом Дину. Девушка испуганно отшатнулась, наткнулась на подругу стоявшую чуть сзади. Но, встретившись взглядом с ведьмой, не смогла отвернуться.

Азалия силилась вдохнуть глубже и, похоже, не могла. Губы кривились, по лицу волнами прокатывалось страдание. Она казалась невероятно старой. Дело было не в морщинах или цвете лица: ее глаза выглядели по-настоящему древними, похожими на черепашьи. Словно она жила долго-долго и слишком многое видела. Многое из того, что ни одному человеку знать и видеть не полагалось. В этих невероятных глазах жило горячее, живое чувство. Какое – Дина никак не могла понять.

– Как же мне больно, – беззубо прошамкала Азалия.

Потом случилось что-то , и девушка оказалась совсем близко к ведьме.

И вот тогда пришло понимание: в том пристальном взгляде были ожидание и предвкушение.

Татьяна, потрясенная происходящим – сгорающие в кастрюле вещи, разгромленный алтарь, корчащаяся ведьма, – стояла за спиной Дины. Смотрела, как девушка склоняется ниже и ниже над ложем Азалии, проваливаясь куда-то.

Ведьма вроде бы совершенно ослабла и не могла пошевелиться. Тем неожиданнее оказался молниеносный, змеиный жест: она выбросила вперед скрюченную руку и цепко ухватила Дину за тонкое запястье. Рванула девушку на себя с такой силой, что та, не удержавшись, упала ей на грудь. Забарахталась, пытаясь подняться и отодвинуться, но у нее ничего не выходило.

Странное оцепенение овладело Татьяной. Она как будто смотрела не слишком интересный фильм, безучастно наблюдая за происходящим на экране. И не могла вмешаться.

На кровати натужно хрипела и бормотала на диковинном щелкающем наречии ведьма. Дина продолжала отбиваться, но с каждым мгновением делала это все менее энергично и яростно. Словно по инерции, без истинного желания оторваться.

Вдруг Татьяна ощутила резкую боль и вскрикнула, прижав руки к груди. Рванула блузку, и пуговицы с веселым перестуком полетели на пол. Женщина увидела, что ее кожа в том месте, где она соприкасалась с распятием, вздулась и покраснела, как от ожога.

От боли и неожиданности Татьяна пришла в себя и с ужасом осознала, что происходит на ее глазах. Перед мысленным взором замелькали прочитанные недавно строчки: «Предсмертные муки ведьм и колдунов мучительны…». «Ведьма цепляется за жизнь и не может умереть, пока не передаст свой дар…». «Отяжелевшая от грехов душа не может покинуть тело…. «Чтобы дать ведьме умереть, надо открыть окна, разобрать потолок или крышу…»

Татьяна попыталась оттащить девушку от кровати, но ничего не получалось. Хрупкое тело налилось каменной тяжестью. Казалось, что теперь они поменялись ролями: не Азалия прижимает к себе Дину, а та придавила ведьму к кровати, выжимая из нее… что?

Подвывая от страха, понимая, что счет идет буквально на секунды, Татьяна пыталась сообразить, что ей делать. Напоролась взглядом на уродливую вазу с цветами, подскочила к ней прежде, чем успела осознать зачем.