Альбина Нурисламова: Очарованная мраком

– До свидания, – попрощалась Татьяна.

– Всего доброго, – выкрикнул толстяк и покатился к своей квартире.

Татьяна зашла к себе и сказала:

– Все! Он уехал! Можно приступать.

Дина сжалась, ахнула, но взяла себя в руки и даже храбро улыбнулась.

«Молодец, – порадовалась Татьяна, – пока хорошо держится».

Они потушили в квартире свет, оставив гореть только лампу над столом. В комнате теперь был полумрак, в углах затаились тени, но это выглядело не уютно, как обычно, а зловеще. Татьяна обвела взглядом свою квартиру, где знала каждую пылинку, и на минуту ей почему-то показалось, что она в чужом доме. По мнению Дины, сейчас это место готовилось принять нечто такое, о чем лучше не говорить на ночь, и хотя Татьяна ничему такому не верила, ей все равно было не по себе.

Они замерли возле стола, на котором лежала свадебная фотография Азалии. Лицо крупным планом: улыбается, обнажив мелкие острые зубы и верхнюю десну. Неужели Наиль не замечал, какая неприятная у нее улыбка?

– Начинай, – негромко и слегка нетерпеливо проговорила Татьяна. Чем скорее они начнут, тем быстрее все закончится. Можно будет включить свет и выпить чаю с молоком. На травах, успокаивающего. Или, может, чего покрепче.

Подрагивающей рукой Дина зажгла пять толстых белых свечей, расположенных вокруг снимка. На их вершинах тотчас заплясали крошечные огоньки. Девушка шумно перевела дух, и пламя опасно задрожало. Она взяла в правую руку серебряный нож.

Этот нож в комплекте с серебряными вилкой и ложкой Татьяне давно подарили на очередной день рождения. Кто – она уж и не помнила. Ни одним из этих столовых приборов, кстати, очень изящных, так ни разу и не воспользовалась, и нераспечатанная коробка валялась в шкафу. Нежданно-негаданно подарок пригодился.

Дина чуть помедлила, а потом резким жестом полоснула себя по подушечкам пальцев левой руки. На указательном, среднем и безымянном появились порезы. Она сжала челюсти, но не проронила ни звука, и Татьяна восхитилась ее самообладанием. Слава богу, ни она, ни Дина не из тех людей, которые падают в обморок при виде крови.

Вытянув руку над снимком, Дина трижды громко произнесла:

– Силы небесные, силы земные, кровью своей невинной заклинаю: призовите сюда черную душу ведьмы! Аминь!

Кровь капала на лицо Азалии, которая продолжала хищно улыбаться с фотографии. Минуты шли, но ничего не происходило.

Татьяна постепенно успокаивалась. Она подумала, что нужно подождать еще немного для верности, а потом сказать как можно мягче и спокойнее: «Мне жаль, Динуля. Но теперь ты видишь – я была права? Азалия никакая не ведьма. Но ты не волнуйся, она за все ответит!» Или, может, пусть Дина сама скажет, что ничего не вышло?..

Пока Татьяна размышляла над этим, в квартире вдруг стало происходить что-то странное.

Сначала замигала и погасла лампа. Против воли сердце Татьяны словно превратилось в маленький холодный камешек и ухнуло вниз. Резко стемнело: мрак набросился на комнату, как хищник, и вобрал в себя остатки света. Одновременно затрещали и зачадили все пять свечей. Татьяна с испугом ждала, что свечки тоже погаснут, и тогда они окажутся в полной темноте. Но танцующие огоньки упрямо подрагивали и не желали сдаваться.

Тени в углах сгустились, и ей снова показалось, что она находится в чужом доме, только теперь это ощущение многократно усилилось. Все вокруг стало неузнаваемым и враждебным.

Потом появился запах. Тот же, что и в квартире Азалии. Он неспешно выползал из стен, сочился, как гной из раны, обволакивал, не давая глубоко вдохнуть. Стало душно, Татьяна почувствовала, что на лбу выступили капли пота.

Дина приникла к ее плечу, тихонько всхлипывая от страха.

– Я с тобой, – рассеянно прошептала Татьяна. – Не волнуйся, маленькая!

Она до сих пор не могла понять, что происходит. Неужели у Дины получилось? Нет-нет, это невозможно! Просто самовнушение или…

В этот момент раздались шаги. Шаркающие, неуверенные, будто идущий был стар или тяжко болен. Татьяна лихорадочно обводила взглядом комнату, но понять, откуда шаги доносятся, было невозможно. Звук шел сразу отовсюду, был тихим, но при этом явственным. Внезапно она скорее ощутила, чем разглядела движение справа от себя, в углу. Плотная тьма там стала живой и подвижной, еще более черной. Что-то влажно переливалось, постепенно приобретая четкие очертания. Она резко повернулась в ту сторону.

То, что Татьяна испытала в тот момент, когда увидела, как нечто приближается к ним, невозможно было сравнить ни с чем, что она прежде испытывала в жизни. Так слепо, до холодного пота, тряской дрожи и оцепенения, человек боится в своих ночных кошмарах. Горло сводит, язык прилипает к гортани: крикнуть бы – но вопль умирает в груди. Голосовые связки становятся безжизненными тряпочками, отказываются повиноваться. Руки делаются неподъемными, ноги слабеют и перестают держать обмякшее тело.