Александр Смирнов: Сыскари. Альтернативная история

– Да заткнись ты, – в пустоту крикнул сторож, понимая, что все равно псина его не услышит. Он уже обрадовался, а тут такое. Новости наконец-то прекратились, и началась игра. Комментатор, как обычно начал нести всякую чушь, не связанную с игрой, а на экране появились списки игроков, заявленных на матч.

И вдруг неожиданно собака заскулила и умолкла. Семеныч невольно вздрогнул. Ему показалось, что он услышал выстрел.

– Бред, – прошептал сторож, – представится же такое.

И тут его привлек шум, что донесся со стороны сада, словно кто-то споткнулся о металлическую ванну, что стояла у самого забора. Явно, кто-то пытался проникнуть на охраняемую территорию. И это сейчас, когда начался матч.

– Кого это там нелегкая, на ночь, глядя, принесла? – Проворчал Семеныч, понимая, что игру спокойно посмотреть не удастся. – Ну, я вам сейчас задам. Всю жизнь мне испортили.

Он подошел к окну. Минуты две пытался вглядеться в темноту. Понять, что творится на улице, было не возможно. На мгновение ему даже показалась, что промелькнула чья-то тень. Семеныч перекрестился. Рукой нащупал ружье. Быстро обул ноги в галоши и к двери. Прислушался. Сначала приоткрыл слегка и, высунув ствол, произнес:

– Кто тут? Стой! Стрелять буду!

Спросил громко. Старясь голосом своим напугать чужого. Если мальчишка озорничает, то испугается, убежит, а если нет, решил Семеныч, то пальнет в воздух. А там, глядишь, и городовой подоспеет.

Тихо. Сторож высунул голову и лишь, после того, как убедился, что никого нет, вышел из дома. С ружьем наперевес он и двух шагов сделать не успел. Чья-то рука приставила к его горлу нож и злобный голос прошептал:

– Если жить хочешь, то не шуми.

Казалось еще мгновение, но вор словно прочел мысли Семеныча. Резким движением полоснул ножом по горлу. Сторож закашлял и начал медленно оседать. Убийца оттолкнул труп и направился к двери…

13 августа 1989 года. Российская империя. Череповец.

Косолапова разбудил телефонный звонок. Аппарат стоял у самой головы, и до него можно было дотянуться рукой. Машинально он поднял трубку и опустил. Спать хотелось, а на улице, судя по часам, еще только полвосьмого. Выругался. Опять зазвонил телефон, и вновь трубка после минутной паузы опустилась на рычаг. Серафим Григорьевич присел на кровать и вновь недоуменно взглянул на настенные часы. Если в первый раз подумал, что он ошибся, то теперь убедился, что стрелки действительно показывали половину восьмого. Интересно, кому он мог понадобиться в воскресенье? И тут телефон снова зазвонил. Причем так настырно, что в третий раз опустить трубку на рычаг титулярный советник не решился. По пустякам его в выходной день никто бы не посмел побеспокоить. На такие случаи есть дежурный офицер. Серафим Григорьевич попытался припомнить, кто сегодня дежурит. Вроде полицейский урядник Мишка Лопухин, старый приятель еще по гимназии. Только тот после окончания так и остался рядовым служакой, а Серафим взлетел. Аж до титулярного чиновника дослужился. Лопухин урядник, Косолапов исправник. Мишка по расписанию живет, а он на свое усмотрение.

– Черт побери! – проворчал Серафим Григорьевич, снимая с аппарата трубку. – Интересно, кому я понадобился?

Невольно проскочила мысль, а может это телефонные хулиганы. Ведь многим отрокам он в свое время как исправник дорогу перешел. Хотел было опять трубку положить, но передумал. Те если и стали бы хулиганить, то уж не рано утром, да и не с ним. Все равно ведь высчитает, а уж тогда жизнь медом не покажется. Одно словечко и будешь в одиночной камере тюремного каземата загорать.

– Да! Слушаю! – проговорил Косолапов и зевнул.

– Серафим, ты на кой черт трубку кидаешь!? – проорал ему в ухо урядник

Ну, так и есть Лопухин. Пользуется старой дружбой. Не по уставу, да еще и хамовато. Серафим, было, решил, что в понедельник вставит тому «пистон» за такие фамильярности, да передумал. Если уж он на старшего, пусть и по телефону, кричит (хотя исправник и сам был в какой-то степени виноват), то, наверняка, произошло нечто важное. И, по всей видимости, без участия Косолапова не обойтись.

– Чего в такую рань, Михаил?

– А когда еще? – удивился на том конце провода урядник. – Тут дело нешуточное.

– А конкретно? Знаю я тебя, у тебя каждое дело нешуточное.

Косолапов лукавил. Обычно Лопухин не пытался его беспокоить в такую рань. Даже когда они были не на службе, старался звонить (если была необходимость) после девяти. Если же приятели собирались на рыбалку, а рыба в Шексне водилась отменная, договаривались заранее.