Николай Древаль - Долголетие. Хочешь ли ты жить вечно?

– Садитесь. Что скажешь, Дмитрий Михайлович? – обратился Разломов к судмедэксперту.

– Смерть гражданки Шаган наступила в результате асфиксии, следов Гамаева на её трупе не обнаружено. Тело было тщательно вымыто и предано земле, а после истязания дикими животными вообще трудно сказать что-либо: лицо и шея сильно пострадали, одежда на теле полностью отсутствовала. Жертва, как впоследствии выяснилось, была беременной на раннем сроке. Эмбрион во время истязания тела дикими животными не пострадал, и при вскрытии был изъят из тела для проведения экспертизы на установление отцовства. В качестве материала на определение родства, предположительно коим мог оказаться гражданин Гамаев, выступило его ДНК. При проведении экспертизы установлено: гражданин Гамаев не имеет отношения к плоду изъятого из тела Анны Шаган. Отец будущего ребенка – другой человек.

– Почему я об этом узнаю сейчас? – прервал речь Андрей Львович.

– Лавров! – одернул его Разломов. – Здесь вопросы задаю я!

– Интимной связи гражданки Шаган и гражданина Гамаева не установлено, – продолжил речь судмедэксперт, – в бане охотничьего домика обнаружено множество следов пребывания в нем жертвы Гамаева, также имеются следы застолья, но больше похожие на постановку. На бутылке коньяка «Арарат», найденной под столом в бане, не обнаружено отпечатков пальцев. Посуда на столе стояла на две персоны, никаких отпечатков даже самого Гамаева на ней не обнаружено. Желудок покойного содержал только лишь алкоголь, будто он и не закусывал. Содержимое желудка взято на анализ, результаты будут позже. На теле Гамаева следов побоев не обнаружено, как и следов борьбы в бане охотничьего домика. Почерк посмертной записки визуально сопоставим с почерком Гамаева, это подтвердила его супруга, но мне кажется, товарищ майор, что ему всё-таки кто-то помог распроститься с этим миром. Не похоже, чтобы успешный директор такой крупной фирмы влез в петлю из-за совести. Да и зачем ему вешаться, если в доме полно оружия? Застрелиться было бы проще и быстрей. Я закончил.

– Думаешь, был кто-то еще? Ревнивая жена?

– У неё железное алиби, товарищ майор. Она в тот день поздно вернулась с работы и с дочерью провела вечер у соседей ниже этажом, они подтверждают, – добавил следователь Лопатин.

– Какие у вас факты, улики о возражении против суицида?

– Мы работаем, товарищ майор.

– Что скажешь Лавров? – поднял его Разломов.

– Сегодня произведу допрос Виктории Борзых и надеюсь выйти на след таинственного Евгения. Работаем, товарищ майор, – отчитался Лавров.

– Плохо работаем! Почему Борзых до сих пор не допрошена?

– Так ведь она в клинике, к ней врачи не допускают, – оправдывался Лавров.

– Ты должен землю рыть, а не сказки мне здесь рассказывать. Результат, должен быть результат! Изображение с посуды этого Евгения просканировал?

– Не успел ещё, вот, с собой принес, – и Лавров полез в бумажный пакет за стаканом. – Вот, посмотрите… – и он продвинул его по столу к начальнику.

Разломов взял в руки стакан, затянутый в прозрачный полиэтиленовый пакет и с интересом посмотрел на изображение молодого человека.

– Отдай его в розыскной отдел, – он протянул стакан Лаврову и закончил. – Завтра жду от тебя существенных результатов, можешь идти.

Лавров вышел из кабинета и не спеша направился в розыскной отдел. О, как он не хотел туда идти! Войдя в большой отдел, где работали как минимум два десятка сотрудников, Лавров обратил внимание, что никто даже головы не поднял поинтересоваться вошедшим. В отделе все были настолько заняты, что даже единственный цветок на подоконнике давным-давно засох, но на это никто не обратил внимания. Наверно никому уже и не вспомнить, кто его сюда принес. Лавров, двигаясь в конец отдела, подошел к рыжеволосой женщине, которая сидела в дальнем левом углу и что-то усердно записывала в бланки определённой формы. Её парик из длинных красных волос никак не подходил ей, и в нём она выглядела немного странновато.

– Татьяна Сергеевна, здравствуйте! – растянулся в улыбке Лавров.

– Ну-ну, и тебе не хворать, – она исподлобья одарила его презрительным взглядом. – Чего надо?

– Тань, ну-у, ты это, извини меня за тот вечер, я наверно немного перебрал, – начал оправдываться Лавров.

– А ты, Андрюша, всегда на корпоративах перебираешь. Я в коем-то веке согласилась провести вечер в компании сотрудников: нарядилась, сделала маникюр, прическу навела, в солярии время потеряла. И всё для кого? И главное, зачем? Чтобы ты перебрал и тебя тихо увезли домой, а я осталась в компании лейтенантов-извращенцев и их ревнивых подруг? Ты даже не предложил мне поехать с тобой, – она тихим голосом, чтобы никто не услышал, и с большой обидой в голосе предъявляла ему. – Ты не пришёл и не извинился.