Надежда Тимофеева - Однажды в Дублине

– Их можно понять.

– Отпуск подходил к концу, когда девочка пропала, – он продолжил. – Со дня на день они должны были вернуться в Москву. Полиция Дублина слишком поздно закрыла выезд из города. Примерно через три часа после похищения. Преступник мог скрыться с ребенком и по земле, и по воздуху. Мы просмотрели камеры в аэропорту. Ничего. У нас нет зацепок. Нам нужна ты.

Алиса молча делала заметки в ежедневнике. Ей стало интересно увидеть фотографию пропавшей девочки. Она подумала о ее родителях, которые наверняка испытывают сейчас боль и отчаяние. Они потеряли своего ребенка. Она могла понять их чувства, потому что потеряла своего.

– Есть фотография девочки? – спросила она.

– Вот, – он положил фото на стол.

С нее на Алису смотрела маленькая, светловолосая девочка. Голубые глаза были похожи на яркие бусинки. Волосы были волнистыми, чуть ниже плеч. Ребенок искренне и весело улыбался ей с фотографии. Она провела пальцем по фотографии. Родители этой малышки сейчас самые несчастные люди.

– Почему я? – она перевела взгляд на отца.

– Никто кроме тебя не сможет раскрыть это дело. Ты лучшая.

Алиса вздрогнула от слов отца. Она потеряла память, забыла всех близких людей. Но не стала другой Алисой. Она должна была помочь этим людям найти дочь. Им нужна ее помощь. Нельзя все время жалеть себя. Она не единственный человек на свете, который потерял все. И если кто-то там наверху решил, что она должна жить – значит так и должно быть.

– Анна? – спросила она кивнув на фотографию.

– Да, ее зовут Анна!

Алиса открыла глаза. Все вокруг было в молочной дымке, похожей на густой туман. Ее взгляд был рассеян. Она почувствовала легкую дрожь, пробежавшую по телу и машинально натянула на себя теплое одеяло. Туман постепенно начал рассеиваться. «Где я?». Этот вопрос пульсировал в ее голове.

Это была не большая, но уютная больничная палата. Кровать, на которой лежала девушка стояла у окна, плотно занавешенного ярко-красными шторами из плотной органзы. В другом конце комнаты стоял шкаф из темного дерева и два зеленых кожаных кресла. Между кресел аккуратно примостился черный журнальный столик, на котором лежала книга в твердом переплете с торчащей из нее закладкой. Радужную картину нарушали угрюмые капельницы и мониторы, развешанные возле кровати.

Алиса попыталась приподняться на локтях. Но тело не слушалось и ей лишь удалось совершить пару неловких движений на кровати, от которых она почувствовала резкую боль в правом боку. Ее длинные, светлые волосы были заплетены в аккуратную косу. Голубая пижама, одетая на ней, оттеняла и без того бледную кожу девушки. Алиса уже хотела было позвать кого-нибудь, чтобы выяснить, что она здесь делает, как услышала стук каблуков за дверью. Она напряглась. Через секунду дверь открылась и в палату вошла женщина. Ее вьющиеся волосы локонами падали на плечи. На худощавом лице виднелись мелкие морщинки, однако кожа выглядела лощенной. Черное платье-футляр идеально сидело по фигуре. На плечи был накинут белый медицинский халат, а в руках она держала два небольших пакета и дамскую сумочку. Она аккуратно прикрыла за собой дверь, боясь нарушить тишину больничной палаты. Педантично разложив по полкам шкафа содержимое пакета, женщина обернулась и увидела Алису, которая молча наблюдала за ней. Из светлых глаз женщины покатились слезы.

– Алиса! – она подошла к кровати, на которой лежала ее дочь и нежно взяла ее за руку.

Алиса впервые видела ее. Подчиняясь ежесекундному порыву она ответила на прикосновение матери и погладила ее по руке. В ответ на прикосновение женщина заплакала еще сильнее.

– Послушайте, – голос Алисы звучал тихо. Она была совсем слабой. – Что случилось?

– Девочка моя, – по ее щекам текли слезы. – Я знала, что ты очнешься. Доченька. Надо папе позвонить. Никто не верил, что ты очнешься, а мы с ним верили! Ты представляешь, папа каждый день приходил, садился рядом и читал тебе Булгакова. Он всегда говорил, что ты все слышишь и понимаешь.

– Доченька? – Алису словно обдало кипятком. – Вы моя мама?

– Знаешь, он сейчас приедет, и будет плакать похлеще меня! – женщина словно не услышала вопроса. Она нежно обняла дочь, и Алиса почувствовала свежий аромат пряных духов.

– Мама? – Алиса заглянула в ее глаза, пытаясь поймать взгляд. – Вы моя мама?

– О боже, – до нее вдруг дошел весь трагизм происходящего. – Ты не помнишь меня?

– Нет, – едва слышно произнесла она.