Марина Беликова - Чтобы родиться вновь

– Вещь?! – взвизгнул мужчина, изменившись в лице, – как ты можешь называть это вещью?! Не заставляй меня это делать! – крикнул мужчина и, вскочив, стал нервно ходить из стороны в сторону.

– Да, у него крыша не в порядке, – подумала Лора, медленно вставая с земли. – Послушайте, я думаю, это все большое недоразумение, я сейчас возьму свою сумочку, и мы вместе посмотрим, что вы можете себе взять, я доктор, я вам помогу, мы вместе разберемся.

Мужчина резко обернулся.

– Вздумала меня лечить, док? Думаешь, я не в своем уме? Что дальше? Хочешь что посоветовать? – он истерически рассмеялся. – Не пойдет, док, здесь я контролирую ситуацию. Я, а не ты! И электрошокер в твоей сумочке не поможет!

Лора удивленно раскрыла глаза.

– Что, Дженнингс, не думала, что я в курсе этого? Я знаю, кто ты такая, и знаю, что никто здесь не придет тебе на помощь, слышишь – никто! – закричав, мужчина со всей силы ударил Лору в живот, отчего та сложилась вдвое.

– На помощь, – прохрипела девушка и рванула от незнакомца прочь. Она неслась в темноту, не соображая, куда бежит. Вдруг сзади незнакомец прыгнул на нее и повалил на землю, придавив хрупкую девушку всей массой своего тела.

– Вздумала играть со мной, Дженнингс? – медленно поднимаясь, оскалился псих. – Я тебя все равно накажу, тебе от меня не укрыться! – незнакомец начал пинать изо всех сил Лору в живот, затем, схватив за волосы, ударил головой о землю, отчего Лора на миг потеряла сознание. Она никогда не испытывала столько боли, эта боль была пронзительной, охватывала все тело, вытесняя все другие ощущения. И вдруг ей стало все равно: все равно, что это был за человек и что он так настойчиво от нее требовал, и проснется ли она завтра или навсегда уснет в этом холодном парке. Она смирилась.

– Ты проиграла, Лора Дженнингс, – подумала девушка, – ты проиграла!

Яркий, ослепительный свет, голоса, вторившие эхом в голове, металлический привкус во рту и боль – проникающая, казалось, во все уголки тела. Лора ползла по мягкому снегу, медленно приближаясь к свету, как мотылек, только тот, пересекая звездное небо, преодолевает большие расстояния, Лоре же давались лишь метры. Девушку душили слезы, глаза застилала кровь из рассеченного лба, переломанные пальцы цеплялись за листву, лежащую под тяжелым слоем снега. Все, что было ниже шеи, выкручивало, ныло, и каждая попытка подняться с холодной земли приносила жуткую боль, в голове все кружилось, тошнило.

За Лорой тянулся ярко-красный шлейф, обагривший укрытую снегом землю.

– Лучше погибнуть, сгинуть, чем терпеть эту боль, – обессилев, подумала Лора и, уткнувшись в рукав пальто, заплакала.

Вдалеке послышались чьи-то еле различимые голоса.

– Эй, сюда, тут кто-то лежит! – мужчина в темной куртке подбежал к неподвижному телу и, склонившись, нащупал пульс.

– Это девушка, она еще жива, позовите помощь, да поживей! – окрикнул он подоспевшего парня.

– И пусть вызовут полицию, – добавил вслед, – тут есть на что посмотреть, – в задумчивости пробормотал мужчина уже себе под нос, осматривая переломанные пальцы девушки и раны на лбу и затылке.

***

В больничной палате было тепло, яркий утренний свет освещал комнату, где размещались койка, два кресла, медицинское оборудование, стол с изобилием фруктов, цветов и графин с водой. За дверью слышалось какое-то движение. Голос регистратора по громкоговорителю напоминал визитерам о необходимости придерживаться часов посещения, соблюдать правила и распорядок, обязательность которого, казалось, уже ничто не может нарушить.

– Как ты себя чувствуешь? – в комнату тихо вошел худощавый мужчина в очках.

– Сломленной, раздавленной, будто по мне проехал бульдозер, – ответила Лора.

– Ну, судя по ранам и синякам, это был он, – усмехнувшись, заметил Эдвард, – может, попросить Кэтрин, чтобы она дала тебе еще обезболивающего?

– Нет, не стоит, наркологическая клиника мне сейчас не по карману, – Лора попыталась улыбнуться, но почувствовала боль в скулах.

Эдвард сочувственно вздохнул и с нежностью погладил девушку по волосам.

– Похоже, чувство юмора не пострадало, это радует, – заметил он, – поправляйся, ты сильная, выкарабкаешься!

– Нет, Эдвард, я слабачка. Раньше думала, что, случись со мной что-нибудь, буду сопротивляться, ни за что не запаникую, дам отпор и не позволю никому причинить себе боль. И что случилось? Я не кричала, а блеяла, я не сопротивлялась, а убегала, плакала вместо того, чтобы собраться с силами и что-то предпринять. Вела себя как трусиха, которая только и может, что пускать сопли и думать о спасении.