Марина Беликова - Чтобы родиться вновь

– Ты поэтому предложила свернуть? Да, я тоже заметил эту машину, – Кевин сбавил газ. – Приехали, я тебе позвоню, и, Лора, будь осторожна, лучше держать язык за зубами.

Девушка кивнула и вышла из машины. Дождевые капли резко застучали по лобовому стеклу, начинался дождь. Кевин включил дворники и, посмотрев в зеркало заднего вида, заметил, что серая машина исчезла. Нажав посильней на газ, Кевин поставил любимый диск блюзов на полную катушку и задумался о своем. Предвкушая горячий душ и бокал красного вина, который ждал его дома, он с удовольствием подумал, что таким образом сможет расслабиться и посмотреть какую-нибудь тупую комедию или ужасы, где, как всегда, предскажет финал. Куда подевались картины с неожиданной развязкой? А может, он стал чересчур придирчивым? Лет 15 назад, будучи еще незрелым юнцом, он пугался фильмов про ужасного Крюгера, а сейчас все эти кошмары казались ему комедией, неправдоподобной ерундой. В наше время ужасы и триллеры куда изощреннее. Может, заметил про себя Кевин, Дантел был прав, говоря, что наш век слишком реален, жесток и погряз в насилии, теперь никого ничем не удивишь. Звонок мобильного отвлек Кевина от мыслей.

– Привет, босс, – радушно поприветствовал Кевин, – соскучился по мне?

– Ни в коем случае, без тебя в редакции тихо и спокойно, так и узнаю, кто разлагает обстановку и вносит сумбур в жизнь газеты, – насмешливо прошепелявил Мартенс, – твоя статья движется, надеюсь? Я хочу, чтобы к понедельнику она была готова и со всеми фактами, описаниями и подтвержденной версией. Райт, повторяю, подтвержденной. Если у тебя нет проверенной версии, лучше вообще тогда не пиши. Я тебе устроил встречу у Карента, возможно, он тебе чего полезного сообщит, завтра в девять утра у него в кабинете. Надеюсь, дорогу туда помнишь?

– В девять утра? – переспросил Кевин. – Ну, тогда это испортит мне настроение на весь оставшийся день.

– Райт, ты сам виноват, что так плохо ладишь с людьми, – заметил Мартенс.

– Да брось, босс, Карента все недолюбливают.

– Согласен, но никому, кроме тебя, Райт, не пришло в голову заявить ему это в лицо. Тебя губит твоя чрезмерная прямолинейность. Там, где стоит промолчать, ты говоришь, что думаешь. Вот чего тебе не хватает – ди-пло-ма-тич-но-сти! – нравоучительно заявил Мартенс, отчеканив последнее слово по слогам.

– Ну, вот такой я есть, – огрызнулся Кевин, – это неподражаемый стиль моей работы.

– Скорее, это стиль твоей жизни, – хмыкнул Мартенс, – да, и я хочу, чтобы после встречи с Карентом ты забежал ко мне. Покажешь материалы, обсудим твою последующую работу. Только не забудь, – бросая трубку, брякнул Мартенс, как будто плохая память и непунктуальность были неотъемлемыми чертами характера Кевина.

Держа одной рукой руль, Кевин открыл портфель и начал шарить другой рукой в поисках своего блокнота. Вдруг он вспомнил, что оставил его во дворе у Дантела. Проклиная себя за такую оплошность, Кевин развернул машину и помчался по полупустой дороге в противоположную сторону. Дождь постепенно превращался из редкого моросящего в густой и плотный ливень, который стеной падал с темного неба. Кевин с досадой подумал, что, вероятно, его блокнот сейчас мокнет на столе во дворе, и к тому же Кевина не особо радовала еще одна встреча с Дантелом, который вполне может и не пустить к себе журналиста. Иногда он не понимал отношения некоторых людей к пишущей братии: что плохого, что он пытается докопаться до истины, помочь правде всплыть наружу. Хотя, бывает, копая глубже, случайно обнаруживаешь чье-то «грязное белье». Но ведь это и есть задача журналиста – разоблачать плохих парней и помогать хорошим. Последняя мысль заставила Кевина усмехнуться, звучала как в дешевом блокбастере.

Через десять минут Райт был уже на месте. Сквозь стену непрекращающегося ливня едва были видны очертания дома, который казался темным, серым и безжизненным. В окнах не горел свет, не доносилось ни звука. Кевин, держа портфель над головой, выскочил из машины и бегом добрался до двери, позвонил. Подождав немного и не услышав никаких признаков движения, он снова позвонил и постучал. Взялся за дверную ручку, осторожно повернул ее, и дверь легко открылась. Постояв в нерешительности секунд пять, Кевин медленно зашел и тихо закрыл за собой дверь. Свет решил не включать, опасаясь, что Дантел дома. Вообще было плохой идеей заходить в дом к этому безумцу, того и гляди, что пристрелит и ухом не поведет, скажет – нарушение частных владений. Но молодой человек решил: раз уж вошел, надо идти дальше. Пробрался через кухню во двор и направился к столику. Не обнаружив там ничего, кроме пустых стаканов и обшарпанного мокрого журнала, Кевин осмотрел кафельный пол под столиком, затем быстро обошел двор и вернулся обратно в дом. Оставляя везде мокрые грязные следы, Кевин потоптался на кухне, обошел гостиную и поднялся на второй этаж. Дантела нигде не было, как и злополучного блокнота. Кевин застыл в нерешительности, не зная, что же предпринять. Скорее всего, Дантел увидел блокнот журналиста, взял его и куда-то уехал. А он тем временем топчется в чужой спальне и думает, что делать дальше. Кевин оглядел комнату и подошел к старому антикварному секретеру. Открыв верхний ящик, он обнаружил какие-то квитанции, несколько просроченных счетов за электричество, второй ящик был забит пыльными книгами и тетрадями. Порывшись в следующем ящике, Кевин наткнулся на пухлую папку. Открыл ее и начал читать. Простояв так пять минут, уткнувшись в папку и забыв, где находится, журналист задумчиво потер подбородок, осторожно положил бумаги на место и стремительно вышел из комнаты. Добравшись без приключений до своей квартиры и быстренько приняв душ, Кевин набрал номер.