Наталья Александрова: Демон никогда не спит [litres]

— А как еще я могла их истолковать?! — Она вспыхнула, отшатнулась от него, заслонила лицо, как будто боялась, что он ее ударит. — Как я еще могла тебя понять? Ты сказал, что хочешь прийти ко мне… Ведь ты, несомненно, интересовался мной…

— Конечно, интересовался!.. — проговорил он, не сводя с нее взгляда. — Еще бы я не интересовался собственной сестрой!

— Что?! — Она взмахнула рукой, смахнув на пол мамину вазочку, в которой стояли несколько высохших кленовых листьев. Мама любила осенние букеты, она просила Катю набрать опавших листьев, потом каждый листок проглаживала утюгом через бумагу, тогда листья стояли долго. А у Кати быстро скукоживались, вот как сейчас.

Вазочка с жалобным звоном разлетелась на мелкие осколки, но Катя этого даже не заметила.

— Что?! — повторила она и истерически расхохоталась. — Что ты несешь, Алеша? Ты что — вообразил себя героем мексиканского сериала? Это там герои в самый неподходящий момент выясняют, что они брат и сестра, разлученные в раннем детстве…

— Ты зря смеешься, — проговорил Алексей очень серьезно. — Твоя мать ездила в Прибалтику, там она и познакомилась с твоим отцом… с нашим общим отцом!..

— Чушь! — отмахнулась Катя, и смех перешел в слезы, злые, жалкие, не приносящие никакого облегчения. — Чушь! Кто тогда не ездил в Прибалтику… Ты просто решил посмеяться надо мной… это низко, низко…

— Что ты, я никогда бы так не поступил! — Он шагнул к ней, попытался обнять, но она отшатнулась в ужасе.

— У меня есть письмо твоей матери… — проговорил он терпеливо. — Письмо, где она сообщает отцу о твоем рождении… я покажу тебе это письмо…

— Не верю, не верю! — кричала Катя сквозь слезы. — Уходи! Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты меня выслушала… — он стал необычайно серьезен. — Выслушала и поняла. То, что я скажу тебе, очень важно. Мы с тобой — не просто брат и сестра. Мы — последние наследники древнего рода, последние потомки королей-священников, тысячи лет назад стоявших во главе великого арийского племени!

— Господи, какой бред! — выдохнула Катя, и слезы ее внезапно высохли. — Какой дикий бред!

— Это не бред, — ответил он с обидой в голосе. — Это правда, настоящая правда… у тебя в доме хранится реликвия наших предков — ножны от священного кинжала, вот от этого кинжала… — Он достал из-за пазухи продолговатый сверток, извлек из него старинный клинок, показал его Кате. — Соединив кинжал и ножны, мы совершим великий ритуал. Кинжал воплощает в себе светлое мужское начало, творчество и честь, ножны — женское начало — плодородие, материнство, вечную силу рода. Только соединив два эти начала великим ритуалом, вложив клинок в ножны, можно обрести великую власть над всеми народами земли…

— Алеша, что ты несешь! Какой кинжал? — Катя отстранилась, взглянула на него по-новому, увидела лихорадочно блестящие глаза, красные пятна на щеках и поняла — да он болен! Ему нужна помощь!

— Ты не хочешь понять меня, — проговорил он напряженным голосом. — Не хочешь или не можешь осознать все величие моей… нашей судьбы. Но тогда просто отдай мне ножны.

— Ножны? Какие ножны? — Она обвела вокруг себя взглядом, как будто призывая в свидетели своих слов всю эту бедно обставленную комнату. — Я не знаю ни про какие ножны…

— Ты не хочешь мне помогать? — Теперь глаза Алексея блеснули недобро. — Ты не хочешь признать во мне брата, ты даже не хочешь отдать то, что принадлежит мне по праву?!

— Бери все, что хочешь, только оставь меня в покое!

Катя слишком устала, чтобы продолжать бессмысленный, изматывающий разговор. Этот день оказался для нее слишком длинным. Слишком тяжело дался ей переход от радости и надежды к горькому разочарованию. Силы внезапно покинули ее, она опустилась на стул в прихожей. Странно, за все время разговора они так и не прошли в комнаты. Она не успела пригласить, а ее гостю это и не требовалось.

— Где они?! — спросил Алексей, угрожающе нависнув над ней.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь! — искренне ответила Катя. — Не знаю, что тебе нужно…

— Не знаешь? — Мужчина посмотрел на нее недоверчиво, потом провел рукой по лицу, как будто что-то с него стирая. — Может быть, и правда не знаешь… тогда скажи, где то, что оставил у тебя твой дядя…

— Ах, это! — Катя встала, готовая отдать ему что угодно, только бы прекратилась эта бессмысленная, нереальная сцена.

Она подтащила к антресоли стул, вскарабкалась на него, с трудом раскрыла дверцу — она не открывала ее очень давно, дверца разбухла и перекосилась. Распахнув антресоль, вышвырнула оттуда все, что попалось под руку, — несколько рулонов старых обоев, потертый дедовский саквояж, какие-то коробки, потрепанные словари, старые журналы… наконец на нее буквально выпал дядин чемодан, она подхватила его и сунула в руки Алексею: