Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

— Я готов, мой рейхсфюрер! — воскликнул Йоганн звенящим от волнения голосом и вытянулся, щелкнув каблуками.

— Я знал, что могу положиться на тебя, мой мальчик! — проговорил Гиммлер тихо и вложил в руки молодого офицера священный кинжал Адлер-Велиготов.

Неподалеку от замка Вевельсбург на лесной дороге стоял черный автомобиль «Хорьх» с забрызганными грязью номерами. За рулем его сидел элегантный мужчина лет сорока с красивым бледным лицом. Завсегдатаи берлинских салонов узнали бы в нем Вернера Раушенбаха, загадочного человека, знающего всех и все в столице, принадлежащего к одной из самых старинных семей Германии. Несомненно, завсегдатаи берлинских салонов были бы весьма удивлены, увидев Раушенбаха в этом далеком от столицы месте. Впрочем, как могут оказаться здесь, в древнем тевтонском лесу, в самом сердце Северной Вестфалии, завсегдатаи берлинских салонов?

Вернер Раушенбах снова взглянул на часы, и озабоченное выражение на его лице сменилось выражением мрачной решимости. В ту же минуту кусты возле дороги раздвинулись, и на дорогу вышел высокий человек в забрызганном грязью черном мундире.

— Почему вы здесь?! — воскликнул Раушенбах, выбравшись из машины и бросившись навстречу эсэсовцу. — Это опасно! И где Герд? Условленное время давно прошло…

— Герд схвачен! — проговорил эсэсовец, отдышавшись. — Все пропало. Он напал на Гиммлера, как было условлено, в момент посвящения, но не успел убить его: ему помешал другой молодой офицер… Герд схвачен, сейчас он в подземелье замка. Под пыткой он все выложит, так что вам нужно немедленно уезжать. К вечеру все дороги будут перекрыты, за вами пошлют погоню…

— Какая жалость… — проговорил Раушенбах таким тоном, как будто речь шла не о жизни и смерти, а о неудачной ставке на скачках. — Очень печально, милый Фолькер, что наш план провалился. Это был прекрасный план! Если бы Герду удалось убить рейхсфюрера, этого жалкого лавочника, сумевшего добиться такого поразительного влияния в рейхе, если бы в вызванной этим убийством суматохе ему, с вашей помощью, разумеется, удалось бы завладеть священным кинжалом, судьба страны пошла бы по-другому. Мы, подлинные аристократы, вернули бы по праву принадлежащее нам влияние… возглавили бы страну, как в старые времена…

— Наш план изначально был обречен на неудачу… — с горечью ответил Фолькер. — Сегодня, уже после неудачного покушения, я узнал, что во время ритуала Гиммлер использовал не подлинный кинжал Адлер-Велиготов, а его копию…

— Вот как? — Раушенбах еще больше помрачнел. — А где же в таком случае настоящий кинжал королей-священников?

— Рейхсфюрер хранил подлинный кинжал в своем личном сейфе, а сегодня он передал его тому молодому офицеру, новому члену СС, который спас его от Герда.

— Вот как?! — повторил Раушенбах, и на его лице появилось задумчивое выражение. — Кто же этот счастливчик?

— Некто Рат, Йоганн Рат, оберштурмфюрер. Гиммлер вызвал его в свой кабинет, вручил ему кинжал и приказал отправиться на Восточный фронт, чтобы внести свой вклад в мистическую битву сил Запада и Востока…

— Вот как! — снова проговорил Раушенбах и задумался.

Наконец он принял какое-то решение и повернулся к эсэсовцу:

— Что ж, Фолькер, думаю, вы правы — нам с вами нужно покинуть это место, пока еще не поздно.

— Вам — да, но не мне! — сухо ответил Фолькер. — Я не собираюсь бегать, как испуганный заяц. Я поступлю, как подобает офицеру: вернусь в свой кабинет и застрелюсь. Я не сделал это сразу только потому, что хотел предупредить вас.

— Что ж, — Раушенбах склонил голову, — я уважаю ваше решение, Фолькер, и не смею спорить. Только об одном вас попрошу: прежде чем пустить пулю в лоб, узнайте по своим каналам, куда именно направят этого офицера, Йоганна Рата, и сообщите мне по нашей секретной линии связи. Сообщите все, что можно, — на какой участок фронта он отбыл, в какую часть…

— Вы все же не оставляете надежды завладеть кинжалом? — удивленно спросил офицер.

— Разумеется, — ответил Раушенбах, как будто говорил о чем-то очевидном.

— Я сделаю это! — воскликнул Фолькер, развернулся и скрылся в придорожных кустах.

Раушенбах проводил его долгим взглядом, включил зажигание и тронулся прочь.

— Вон там! — Теща Мишки Шмелева указала твердой рукой в сторону переулка. — Как угловой дом пройдете, там сразу увидите подворотню, туда Мишка пошел тогда с гранатами.

Ленская повернула голову и едва не застонала от резкой боли в шее. Хорошо хоть, подчиненные не заметили.