Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

Все пять дней до приезда мамы Катя мыла и проветривала квартиру, но все равно запах Игоря остался.

Мама вернулась посвежевшая и довольная, она много рассказывала о процедурах и о том, какая приятная подобралась компания. Про Игоря мама не спрашивала — видно, прочитала по глазам дочери, что этого делать не стоит.

Катя очнулась от грустных мыслей, когда Казимир Анатольевич тихонько тронул ее за плечо.

— Катюша, а Настенька не придет?

— У нее в школе карантин, ребенка не с кем оставить, — ответила Катя, — а вы что-то хотели?

— Она вчера обещала мне книжку найти, из фонда…

Про книжку Настя Черевичкина, конечно, напрочь позабыла, поскольку стремилась переделать множество дел перед тем, как исчезнуть на неделю, а то и на две — кто ее знает, эту эпидемию, сколько она продлится. И Катя отбросила посторонние мысли и включилась в повседневную работу.

Все гости, которых ждал Рудольф Зеботтендорф, барон фон дер Роза, уже собрались за длинным столом в гостиной его берлинской квартиры. Барон уже хотел объявить о начале очередного заседания общества «Туле», как вдруг из прихожей донесся дребезжащий звук дверного звонка.

— Кто бы это мог быть? — осведомился герр Экхарт, видный чиновник из министерства иностранных дел.

— Я никого не жду, — ответил хозяин дома, обводя гостей взглядом. — Все приглашенные уже собрались…

— Простите меня, господа! — проговорил, приподнявшись со своего места, Гюнтер Рейхштайн, видный журналист и любимец всех членов общества. — Я позволил себе пригласить еще одного человека. Думаю, что он произведет на вас впечатление.

— Вы знаете правила, милый Гюнтер, — пожурил его барон. — Прежде чем пригласить сюда новых членов, мы подвергаем их тщательной проверке и проводим ритуал…

— Думаю, что это особый случай, — настаивал Рейхштайн. — Это особенный человек…

— Ну, если вы настаиваете… — смягчился барон.

Из-за двери донеслись приближающиеся шаги, на пороге появился дворецкий барона и представил:

— Герр Генрих Гиммлер!

В гостиную вошел невысокий сутулый человек с внешностью мелкого чиновника или провинциального школьного учителя. Маленькие бесцветные глазки прятались за стеклами пенсне, редкие темные волосы едва прикрывали череп неправильной формы.

— Да уж, этот господин весьма далек от идеалов арийской расы! — тихо пробурчал Экхарт.

Хотя он говорил очень тихо, в комнате именно в это мгновение наступила тишина, и все услышали его неодобрительные слова.

И сам вошедший, как его, Гиммлер тоже их наверняка расслышал. Во всяком случае, он бросил на Экхарта внимательный взгляд. Экхарт под этим взглядом заметно побледнел и стал даже как будто меньше ростом. Барон неожиданно понял, что этот человек, только что вошедший в его гостиную, никогда и ничего не забывает. И еще он понял, что этот невзрачный тип с его незапоминающейся внешностью заключает в себе огромную силу.

Надо же — и фамилия такая, что никак не запомнишь… как его представили? Гиндлер? Гимнер? Ах да, кажется, Гиммлер!

— Прошу вас, господин Гиммлер, — произнес барон учтиво. — Займите место за нашим столом.

— Охотно, — ответил тот, садясь на свободный стул. — Я слышал о вашем обществе много лестного.

— Кто этот господин? — вполголоса спросил барон своего соседа, Вернера Раушенбаха, который знал все и всех в Берлине.

— Кажется, он откуда-то из Баварии, — сообщил Раушенбах. — Член этой новой партии… как ее называют? Национал-социалисты, если я не ошибаюсь. Не самый видный человек в партии, но говорят, что у него большое будущее.

— Я знаю о вашем интересе к историческим корням арийской расы, — продолжал Гиммлер. — Думаю, что в этом смысле мы с вами очень близки. Я имею в виду нашу партию, НСДАП…

— Вы правы, господин Гиммлер! — ответил Зеботтендорф. — Наше общество много занималось изысканиями в архивах и библиотеках, и не только — мы объехали многие страны, чтобы найти свидетельства древней истории нордической расы.

— Я слышал, что во время поисков вам удалось найти некую мистическую святыню, — проговорил Гиммлер, обращаясь на этот раз исключительно к барону. — Мне говорили, что это меч Вотана…

— Не совсем так, — поправил его барон Зеботтендорф. — Хотя, возможно, эта реликвия не менее древняя и не менее волнующая. Насколько мне известно, это кинжал, принадлежавший королям-священникам Адлер-Велиготам.

— Вот как! — Гиммлер привстал, глаза его за стеклами пенсне заинтересованно блеснули. — Не могли бы вы, любезный барон, показать мне вашу находку?