Елена Богатырева - Исповедь

– У тебя выходной?

– Я все оставил жене. Фирму, машину, квартиру.

Лариса закусила губу. Ей ли не знать, чего ему стоил успех.

– Не горюй, – успокоил он. – Получилось один раз, получится и во второй. Только давай уедем! Так нам будет спокойнее.

– Куда?

– У меня родители в Карелии. Начнем все заново…

Они начали все заново, и в июне Лариса почти поверила, что нет женщины счастливее нее. В июле трижды ему звонила дочь. После этих звонков он часами молча курил на кухне, а Лариса тихо сходила с ума в пустой спальне. Казалось невероятным, что их совместное счастье оказалось таким коротким…

В августе Саша съездил в Санкт-Петербург. А вернувшись, вдруг сделался необычайно к ней нежным. Она отвечала на его поцелуи, глотая слезы. Она принимала их за прощание и со дня на день ожидала, что он скажет ей: «Прости, я ошибся…» Август тянулся медленно, как перегруженная повозка с трудом тянется за старой клячей, а Саша не торопился с объяснениями…

Самое смешное, что их вообще не последовало. Ни тебе «так получилось, Лариса», ни тебе «прощай». Просто ушел однажды утром и не вернулся.

Неделю она ждала и плакала от обиды и от злости на себя, что с обидой своей не может справиться. В понедельник вечером она почти ненавидела Сашу, упрекая во всех смертных грехах, во вторник днем трясущимися руками крутила диск телефона, обзванивая на всякий случай морги и больницы. В среду ей приснилось, что он умер. И она снова весь день плакала сначала от нестерпимой боли, что его нет на свете, потом – от обиды на собственную глупость – чего только не придумает брошенная баба.

В четверг каждый час ей в голову приходили новые мысли: что его похитили и требуют выкуп с жены, что он потерял память и заперт где-нибудь в психиатрической больнице, что отправился в лес и заблудился…

В пятницу, перешагнув через чувство собственного достоинства, она позвонила ему домой. Ранимая девочка Ирочка рявкнула, что такой здесь больше не живет, и швырнула трубку. В субботу, превозмогая стыд, Лариса навестила его родителей и обрисовала им ситуацию. Старики пожали плечами и посмотрели на нее с отстраненным сожалением. Они не одобряли разводов.

В воскресенье, выплакав все слезы, Лариса собрала вещи и вернулась в Петербург.

Ее с радостью взяли на прежнее место. Работы как всегда было больше, чем людей. В глубине души она продолжала ждать, но Саша как в воду канул…

***

Возвращаясь в машине на станцию, Лариса прикрыла глаза и провалилась в сон.

Ей снова было семнадцать. Она стояла у реки, теребя кончик косы. Она знала, что река эта соединяется с озером Бурным, а неподалеку от их детского дома есть местечко, которое называется Заветное. Еще дальше – Приозерск.

Она смотрела в воду, пытаясь унять бурю, разразившуюся в ее душе после разговора с Мартой. Лариса несколько раз глубоко вздохнула, задержала дыхание, шумно выдохнула, но сердце продолжало колотиться, а скулы сводило от напряжения. Ей хотелось плакать, но она чувствовала, что слезы выйдут злыми и облегчения не принесут.

Мысли будоражили, заставляли суетливо складывать кусочки мозаики собственной жизни, но толку от этого было мало. Сама для себя она была задачкой с множеством неизвестных. Как она попала в детский дом? Кто ее родители?

Эти и еще с десяток других вопросов она и задала сегодня Марте, но ни на один из них не получила ответа. Почему же от нее скрывают правду? И какое, интересно, Марта, имеет право скрывать?.. Лариса задохнулась от возмущения. Любому нормальному человеку хочется знать кто он и кому обязан жизнью!

Лариса смотрела в воду и, сама того не замечая, постепенно успокаивалась. На исходе жаркого лета зеленая река медленно двигалась на восток как упитанная змея, неторопливо прокладывающая себе путь сквозь заросли кустарника. Плакучая ива, склонилась к самой воде и пыталась ухватить зеленую непослушную тварь ветками. У самого берега бились потемневшие к осени блюдца кувшинок, казавшиеся без желтых цветов старыми девами – поблекшими и никому не интересными. А плеск воды у мостков звучал бесконечными сплетнями, в которых они находят утешение.

Пора было возвращаться.

Как только из-за деревьев показался дом, ее охватило щемящее чувство скорой разлуки. Она и радовалась тому, что ждет ее в будущем, и чувствовала себя предательницей, бросающей на произвол судьбы родное гнездо. Когда их здесь не будет, дом наверняка обветшает, в нем поселятся полевые мыши, вороны станут хозяйничать на крыше, ухоженные розы выродятся в дикий кустарник с мелкими невзрачными цветами. Это непременно случится в конце июня, когда они разъедутся и детский дом опустеет…