Дарья Кожевникова - Если это судьба

И, похоже, все еще есть…

– Объясните, – попросил следователь после заминки: уж очень шокирующей оказалась новость.

– Этой ночью я вспоминала наш с Тамарой разговор. Вроде она была откровенна со мной. Но за то, что она сказала или могла бы сказать, ее не стали бы убивать! Разве что из-за фамилии Алешиного отца? Но у этого романа должны были остаться свидетели, и при желании их можно отыскать. Тот же профессор…

– Уже два года как разбит параличом, – сообщил следователь. – Практически неконтактен. Продолжайте, Виктория Александровна.

– Свидетели могли быть и помимо профессора. Всех все равно не переубиваешь. Нет, дело в другом. Восстанавливая в памяти разговор с Тамарой, я вспомнила вдруг две ее фразы. Странные фразы. Рассказывая мне про Сашеньку, она сказала что-то вроде: «Из оставшихся в живых именно этот сын не может быть тем, кого ты видела на участке». Тогда я подумала, что она имеет в виду Алешу, он ведь уже убит. Но вторую ее фразу так просто не объяснить. Продолжая рассказ о своих вторых родах, она сказала что-то вроде: «Я родила одного, но дебила». Почему она это уточнила? Что именно одного? Не потому ли, что первые роды закончились двойней?

– Виктория Александровна, вы точно помните, что она это сказала?!

– Да! Под присягой повторю! И я почти уверена в том, что у Алеши есть родной брат! Куда он делся и как они потом встретились – это уже другой вопрос, но брат должен быть! Возможно, одинокая женщина посчитала, что ей не вырастить двоих, и одного оставила в роддоме? Или ей сообщили о том, что второй ребенок умер при родах? Ведь и в те времена существовали махинации с усыновлением, только это больше замалчивалось, чем сейчас. Тогда понятно, почему ее сердце не выдержало: увидеть перед собой призрак, который наверняка преследовал ее в мыслях на протяжении стольких лет! Понятно и то, почему ее убили. Тамара не должна была никому проговориться о двойне! В планы «стрелка» не входит выдавать, кто он есть на самом деле. И бокс мог заминировать именно он, пользуясь своим сходством с Алешей. – Вика изложила свою версию до конца.

– Очень-очень интересная мысль, – согласился следователь. – Я этим займусь. Только бы сохранились архивы роддома, в котором родился Алексей Сагитов. Все-таки прошло больше тридцати лет… А записи отправим к экспертам, пусть попробуют выжать из них что-нибудь научным путем, раз вы с Еленой Леонидовной, пересматривая их, так и не смогли прийти к определенному выводу. Больше вы не припасли для меня никаких новостей?

Вика развела руками, показывая, что нет. Попросила:

– Теперь вы расскажите все, что узнали.

– Про профессора я вам уже рассказал. Кстати, одна из его диссертаций, как мне сказали, была действительно на блестящую тему. Похоже, это была именно та тема, которую подал Алексей Сагитов, по времени подходит. Ну, а что касается Сашеньки, то можете к нему не ездить.

– Что, он так безнадежен? – спросил Матвей.

– Персонал утверждал, что в развитии мальчик не превосходил трехлетнего ребенка. В документах утверждается то же самое. Не знаю, насколько правдивы эти утверждения, но проверить их невозможно, потому что самого Сашеньки в интернате уже нет. Он исчез этой весной. Объявлен в розыск. И вместе с ним – еще двое воспитанников интерната. Сбежали? Погибли? Этими вопросами занимаются местные следователи. Пока не слишком успешно, честно говоря.

– Да, наверное, и не слишком усердно, – предположил Матвей.

– Вот этого не знаю, не буду утверждать, – покачал головой Юрий Степанович. – Но весной в социальных сетях неустановленным автором была опубликована скандальная статья о том, что в интернате нелегально торгуют воспитанниками. Вроде как умственно неполноценных молодых людей продают на органы. Тогда туда, помимо работников прокуратуры, приезжали комиссия за комиссией, однако, несмотря на все проверки и работу следствия, скандальная информация не подтвердилась. Нам остается теперь лишь гадать: то ли все было так хорошо сокрыто, то ли в самом деле преступление не имело места. Сашенька с друзьями мог просто пуститься в бега, такое в подобных заведениях иногда случается. Интернат закрытого типа, но буйных воспитанников там нет, и строгого надзора не велось. Были разрешены посещения, прогулки.

– Ясно, – кивнул за всех Матвей. – В общем, эта троица, фактически взрослые дети, могут быть где угодно, начиная от кювета ближайшей автотрассы и заканчивая какой-нибудь деревней, где они успешно батрачили все лето за чашку супа в день. Физически-то они не ущербные, даром что на голову больные. А время их пропажи для сельхозработ как раз подходящее.