Дарья Кожевникова - Если это судьба

– Это в первый раз, – кивнула Таня. – Еще больше напряг Андрюшенька свою силушку, нагнулся кое-как, поднял шапочку-то упавшую, водрузил другу обратно на хмельную головушку. Распрямил со стоном свою спинушку, грузом тяжким обремененную, и дальше стал путь свой нелегкий держать. Долго ли, коротко ли…

– Да с десяток шагов, – уточнил Смирнов.

– Во, он еще и считать был способен! – восхитилась Таня. – В общем, через десяток шагов снова свалилась шапочка. Еще больше закручинился добрый молодец Андрей-царевич, но снова поднял шапочку, надел обратно и, собрав все свои силушки, продолжил путь свой нелегкий.

– А Матвей и в самом деле тяжелый, зараза, как медведь, – вставил Смирнов. – Кто не верит, можете сами его потаскать.

– Ну, кто первый? – басовито захихикал из кресла Матвей.

– Верим на слово, – ответила Таня за всех. – Так вот, пронес Андрюшенька богатыря еще немного к дому родимому…

– Как опять свалилась шапочка, – догадалась Лена.

– Именно, – кивнула Таня. – В третий раз нагнулся Андрей-царевич за ней с грузом тяжким на плечах своих.

– Разогнулся кое-как и чувствую: в четвертый раз точно разогнуться не смогу, – вспоминая, вздохнул Смирнов. – А шапка дорогая, жалко бросать. И что делать? В руки не взять: обе заняты, друга бесценного держат, чтоб со спины не соскальзывал. – Андрей усмехнулся, поймав себя на том, что начинает подражать Таниной манере повествования.

– Тогда зажал Андрей-царевич шапку бобровую в зубушки свои белые, – нараспев подхватила Таня. – И понес друга своего бесценного уже без остановок. Долго ли, коротко ли шли они по тропе тернистой…

– Если б по тропе, нам бы эти девки не встретились! – проворчал Матвей.

– И повстречались им на пути девицы красные, – тут же продолжила Таня. – И стоят они, гадают, что за диво-то перед ними такое: то ли друг верный богатыря на спине несет, то ли конь снизу богатырский, да о двух ногах и неровной поступью идет.

– Стоят и ржут, заразы, – перевел Смирнов. – И кричат мне: «Брось, комиссар, не донесешь!» А мне что делать? Ответить не могу, шапка в зубах. А молчать до чего же обидно! Но если шапку выплюнуть да высказаться, как того душа просит, то поднять ее точно сил не хватит. А девчонки закатываются! А этот, гад, – Андрей кивнул на Матвея, – очухался слегка, лежит на моей спине и бубнит мне прямо в ухо: «Андрюха, ну-ка, скажи им пару ласковых!» Как будто я без его подсказок не сказал бы, если б мог! Нет бы самому не мне над ухом, а девчонкам все высказать, у него ведь рот не занят! Тут меня такое зло взяло, что – откуда только силы взялись? – встряхнул я висящего на спине Матвеюшку, чтоб хоть он заткнулся, да так встряхнул, что у него аж зубы клацнули. И тут у нашего богатыря наконец-то голос прорезался! Как заорет на всю улицу: «Тпру-у!!!» Я второй раз подскочил и буквально оглох. Но девчонок и так уже не было слышно – они где стояли, там и полегли, пополам согнувшись. А я в наступившей тишине снова пошел с ношей своею тяжкой к дому родимому. Дошел, кое-как затащил этого медведя на этаж. Тот, как свое веское слово сказал, так и висел у меня на спине с той минуты ковриком. Ну, снял я его и приставил всего на минуточку к стеночке снаружи, чтоб в дверь-то позвонить – домофон у них в тот вечер почему-то не работал. А когда Танюха мне открыла, я на минутку еще отвлекся.

– Понял, что бить будут, – ехидно подсказал Матвей. – Мне-то было до лампочки, у меня анестезия наступила полная, а вот у этого чувствительность местами еще сохранялась.

– В общем, не успел я шапку выплюнуть, – игнорируя его, продолжил Смирнов, – как Матвей наконец-то додумался до того, что мог и сам девчонкам ответить. И как ломанется с лестницы обратно! Два-то шага сделать успел по площадке до первой ступеньки, а дальше, как в мультике, сложился ласточкой, головой вперед, и проехался подбородком по перилам до следующей площадки. Голова только вверх-вниз, вверх-вниз. Ни одной ступеньки не пропустил! Так подбородок себе расквасил, что Танюхе и добавить уже было нечего – наоборот, лечить пришлось сердечного.

– Я ему рану обрабатываю, а он непонятно с чего орет на всю квартиру: «Врешь! Комиссар не бросит! Комиссар донесет!» – со смехом сказала Таня. – Благо, еще не слишком поздно было, соседей с ума не свели. Андрюху я в тот вечер ночевать у нас оставила. Он как Матвея занес обратно по лестнице, так и сел под дверью со словами: «Танюха, все, больше не могу!» Я обрадовалась вначале, решила, что он пить завязывает.