`Ohsar G. Swan - Pro человека человечеству. Том I

Понимаете, ли, о чём толкую? В нашу современность, в глобальном масштабе, подавляющее число граждан т.н. «цивилизованных» государственных сообществ (о прочих уже и речи не веду) ныне имеют не в пример меньше прав на слово и на выбор – чем в своих племенных сообществах верхнеарийские женщины с искусственно им укороченными языками, деформировавшими им качество их членораздельной речи. Статус таких женщин в древних верхнеарийских сообществах был даже несколько выше – ввиду их особого положения и истории примыкания к сообществу, – чем у прочих, в том числе и верховодительниц матриархальных или возглавляемых женщинами патриархальных племён. И воспитательное значение для своих детей такие женщины имели тоже особое. Они если что и говорили, то исключительно по делу – с пущей, чем у прочих, осознанностью… чтобы больше вразумлять, чем смешить их слышащих. Всё это говорит о том, что как бы невнятно и смешно они не общались – к их словам было и особое поучительное (образовательное) внимание. В свете чего нелишне вновь вспомнить сказанное ницшевским Заратустрой: «Всякую истину назову я ложной, при произнесении которой не слышалось смеха»… И поныне у осетин сохранилось в сознании понятие « `Gul`Wzag» – «укороченный (искусственно слишком внутренний, меньше высовывающийся наружу) язык», – исконный смысл которого несколько подзабыт. Ныне в Осетии так (« gulwzag») называют тех людей, кто в силу врождённых или в жизни приобретённых аномалий (патологий) органов ротовой полости, больше «гундит» («ГУЛдит»), чем, собственно, членораздельно говорит о чём бы то не было.

В фантастическом фильме 2004 года «Хроники Риддика» (англ. The Chronicles of Riddick), снятом режиссёром Дэвидом Туи как сиквел фильма «Чёрная дыра», говорится: «Будущего нет, пока не решены проблемы с прошлым». Так вот в прошлом нам надо увидеть, каким чудесным посредством верхнеарийцы в своих потомках сызмальства воспитывали сдержанность в подвижности, в болтливости, в проявлении животных инстинктов (страх, чревоугодие, секс и пр.). Так, например, амазонки своих сыновей в трёхлетнем возрасте передавали в сообщества их отцов с теми уже физическими и ментальными задатками, которые самим отцам не всегда были в их года и посильны. Возможность встреч для совокуплений и передачи затем мальчикового потомства отцам, у амазонок с прочими верхнеарийцами было ограничено возможностями быта. А потому мальчиков, погодков, амазонки передавали верхнеарийцам малыми группами. Те же проводили им испытание – нужно было как можно дольше (в любую случившуюся погоду), без воды и пищи, вертикально (меньше переминаясь с ноги на ногу) простоять на одном месте. А для того, кроме силы ног и всего физического тела, мальцу необходимо было иметь и достаточно осознанности. Достойно выдержав испытание – первым не сдавшись (не выбывши из ряда испытуемых), – мальчики посвящались в Воины Чести и обретали право слова, не меньшее, чем и вождя сообщества.

Вот так всё относительно элементарно: правому – правое! Ведь того, из прибывших от амазонок к верхнеарийцам мальчиков, кто первым не устоял на ногах, ждало публичное (на глазах своих матери и отца) принесение в жертву – для пущей стойкости остальных потомков. И в этом не было абсолютно никакого укора ни родителям мальца, ни воспитавшим его амазонкам – коль тот малец к данному возрасту достаточно подготовлен также и для достойного принятия физической смерти, во благо всего мира верхнеарийцев. Степенью достоинства в принятии смерти, мальчик призван был подтвердить степень взращённого амазонками в нём бесстрашия. А оно у детей верхнеарийцев было таким, что они порой осознанно поднимали руку, в знак того, что первыми «не устояли» в испытании… чтобы тем самым продлить жизнь прочим, которых считали братьями и, возможно, более боеспособными (эффективными) в иных жизненных испытаниях. Все, из наблюдавших сей «театр» и испытуемых, всё понимали – кто-то из испытуемых непременно должен был оказаться временно «проигравшим», чтобы затем подтвердить, что он и есть первый «выигравший» – «абсолютизировавшийся», бесстрашным принятием смерти, ибо амазонки детей прежде достойной жизни, учили именно достойной смерти.

Вопрос, каким посредством можно донести до сознания трёхлетнего ребёнка – будь то мальчик или девочка верхнеарийцев – основы бесстрашия перед физической смертью? Дело в том, что как только ребёнок начинал проявляться в осознанности, в первозначимую задачу его матери входило донести до его сознания, что физическая жизнь – это, суть, путь всякого (с момента его зачатия) к физической же смерти. То есть получалось, что физическая жизнь – это иллюзия человеческого ума, способная прекратиться лишь абсолютным его (ума) совершенством… которого возможно достичь только в «загробном мире», который и поныне у осетин в идентификации «настоящей жизни» ( `Asag `Du (i) ne – «асов-ясов всё и вся», «настоящее (истинное) всё и вся») … После того, как ребёнок это усвоил, ему объясняли, что страх перед физической смертью тем существенно проще и контролировать в своём сознании, чем существенно безупречней (безлживей) живёшь в иллюзорной действительности – в матричной, смоделированной Богом («Абсолютом», Тором, Высшим Разумом и т.д.) программой «Создатель». После этих двух основополагающих уроков, ребёнок в той или иной степени осознанности усваивал, что страшиться физической смерти не только, что стыдно и позорно, но и себе дороже. А потому не страшно, уже, было умереть – 3—4 годами прежде сознанием воплотившись в физическое тело иллюзорной действительности Создателя… и пожизненно, пока физически (физическим телом) не умрёшь, лучше предпочитать «гонять Дуньку Кулакову» (см. выше осет. `Du (i) ne) – нежели хоть раз сунуть даже кончик (головку) пениса туда, откуда его (её) прежним (прежней), для степени качества своего индивидуального сознания и его (сознания) посмертных перспектив, уже не вынуть никому из физически смертных.