Сергей Глазков - Черный человек. Шпионский детектив

– Зачем же они тебя ловили? – Удивляется Максим, – Ты ж не солдат, военных тайн не знаешь?

– Говорят, что у них в крепости есть нечего. Друг дружку – не будут, вот и хватают кого нипопадя.

Максим хмыкает, глядя на худобу деда Сирка.

– В тебе, дед, ни мяса, ни сала. Да и то, что есть, не слишком свежее.

– Чего с голодухи не сожрешь, Максим!

– Это же грех большой.

– Им все равно, – объясняет Сирко, – Они ж бусурмане!

Дед выглядывает из укрытия. Из кустов вылетает сова. Дед Сирко с перепуга хватается за сердца.

– Тьфу! Чуть не помер, дурная птица…

19

Максим и дед Сирко продолжают идти по дороге. Максим достает из сумки платок, теребит в руках. Дед Сирко обращает внимание на платок.

– Славный платок. Такой в недилю только в церковь и наряжать.

– Это платок моей матери, – сообщает Максим, – Я его в неволе все время хранил.

Темные тучи быстро затягивает небо, скрывая мириады звезд и яркий месяц. Дед Сирко с тревогой смотрит вверх.

– Видишь, как закрутило?

Небо пересекает молния и начинается проливной дождь. Максим и дед Сирко прячутся под деревом.

– Ты посмотри, как полило! – Говорит дед.

По небу прокатывается гром. И снова небо пересекает молния, ударяя в дерево, под которым прячутся Максим и дед Сирко. Они выбегают в поле. Сильный ветер подхватывает их и гонит к постоялому двору.

– Это всё неспроста! – Кричит дед Сирко, стараясь перекричать ветер, – Ей Богу неспроста. Кто-то сильно на нас разозлился.

Максим толкает деда в овраг, сам вынимает из ножен саблю, а из-за пояса нож. Принимается быстро точить ножом саблю и поднимает их вверх. Повторяет это ещё раз. В этот момент из тучи образуется молния и попадает в саблю. Максим скрещивает нож и саблю, молния отлетает назад в тучу.

Дед Сирко открывает от удивления рот. Максим прячет саблю в ножны, а нож за пояс. Дождь прекращается так резко, как и начался. Всё видимое пространство заволакивает туманом.

Удивленный дед Сирко поднимается на дорогу.

– Максим, как тебе это удалось?

– Все объясняется просто, дед, – объясняет Максим, – Молния – это сочетание уровня ионизации и движения воздуха. Мне осталось создать из сабли и ножа канал, по которому потекла эта энергия.

– В давние времена тебя за такое сразу бы на кол посадили, – крестится Сирко.

– Тогда люди безграмотные были, а сейчас нет. Сейчас все книжки читают, в которых всему есть научное объяснение.

– Так то ж грамотные, – машет рукой дед, – а мне, чтоб в науке разобраться поллитра нужна.

Максим улыбается и протягивает ему бутылку с айраном.

– Вот. На. Пей! Трофейная. У турок забрал.

– Сивуха? – Спрашивает Сирко.

– У них сивухи не бывает, дед, – отвечает Максим, – Это – айран.

Дед Сирко пробует напиток, плюется. Возвращает бутылку Максиму.

– Не-е. Мне ихнее пойло не подходит. Мне, что покрепче надо.

– Крепче ничего нет.

– Вот! – Говорит дед, – По дороге в шинок зайдем. У Исаака сивуха знатная. До внутренностей пробирает.

В это время дед Сирко в тумане сталкивается с Игонькиным. Игонькин выхватывает пистолет, дед Сирко орет со страха, срывается с места, но Максим успевает схватить его за ворот.

– Смотри, дед, это наш старый знакомый – русский офицер.

Дед Сирко узнает Игонькина и успокаивается.

– И в правду – ахвицер! Ты ж в Николаев к Потемкину собирался!

– Да вот… – мнется Игонькин, – погода подвела… туман.

– Идем с нами, – предлагает дед Сирко, – Здесь недалеко постоялый двор, а в нём – шинок. За хорошей выпивкой и смачной закуской ненастье переждать можно.

– Дед дело говорит, офицер, – поддерживает Максим, – В таком тумане к туркам попасть можно.

– А развиднется – спокойно по делу отправишься, – продолжает дед.

20

Милка отходит от кузнеца Ивана и смотрит на небо. Видя, что дождь закончился, бежит в дом, где на крыльце сталкивается с Исааком. Тот качает головой.

– Что в мире делается! То – дождь, то – солнце! Куда бедному еврею спрятаться?

– В дом, шлимазл. Куда же ещё, – советует она и заходит в дом.

Из сеновала наружу выглядывают хорунжий Чуприна, Дарина и сотник Крутиус. Они мокрые. Казаки снимают рубахи и принимаются их выкручивать, а Дарина сушит волосы полотенцем.

– Не прибедняйся, Исаак, – говорит Крутиус, – Не такой уж ты и бедный.

– А ты мои деньги считал? – Спрашивает Исаак.

– Нет.

– Так там считать нечего, сотник. Война всё рассчитала. Одни мои слезы остались.

Под большой подводой отзывается дьяк Омелько.