Юлия Михалева - Что скрывает снег [СИ]

- А поглядьте-ка, как что видится... Что это они разорвали? - ямщик снял с повозки фонарь и подошел поближе, осветив нечто, черневшее на снегу.

Оно оказалось человеческим телом.

- О боже... Царица небесная... - курьер отступил назад и перекрестился. Его спутники тоже сотворили знамение, после чего ямщик вернулся к осмотру находки.

- Посмотри-ка, что у него тут... Башку почти начисто срезало, и так ровнехонько... Не, это не волки. Кто-то его сперва уложил, а зверюги ужо опосля пришли...

- Не может быть... Волки не едят трупов, - продолжая отступать, отвечал унтер-офицер.

- Едять-едять. Бескормица ж - они все что хошь едять.

Василий наклонился над телом.

- Это был господин полицмейстер, - уверенно сообщил он.

- Эх, батюшки... Ну так и так, а дорога с ним всяко едина - в управу...

Ямщик взял тело под мышки и затащил в сани. Все вернулись на свои места и продолжили путь.

Поравнявшись с первым жилым кварталом, Василий сердечно поблагодарил спутников и спрыгнул с саней.

Он двинулся прямо к лечебнице - где его и встретила запертая изнутри дверь.

Василий бросил окурок и поднял глаза. По рыхлому снегу ловко, как будто вовсе его не касаясь, двигалась знакомая тень. Юноша привстал, не в силах поверить глазам. Мираж в ледяной пустыне? Но нет, по мере приближения она обретала явную материальную форму.

Вместо ожидаемого приветствия, тень поманила Василия, указав направление рукой.

***

Периодами приходя в себя, Чувашевский понимал, что лежит на полу той самой комнаты, куда так опрометчиво заглянул.

Потом его волоком стащили вниз и погрузили на телегу. Он опять потерял сознание, и снова очнулся от падения в снег.

Он остался один посреди снежной равнины. Кругом - ни души. И если даже вдруг учитель смог бы подняться на ноги, в чем сильно сомневался - в таком состоянии до города ему нипочем не дойти.

Если повезет, он замерзнет насмерть. Или, что гораздо хуже, станет добычей хищников - медленная, мучительная гибель.

Кто бы мог подумать, что вот так и закончится то, что столь радужно начиналось.

Юность! Разум! Свет! Чистота! Кристальные мысли, которые он вкладывал в ясные, внемлющие, жаждущие познаний головы! Истинные сокровища мира лежали у ног подававшего большие надежды молодого философа.

В ту пору, на закате уходящего века, Чувашевский стал одним из самых младших и перспективных преподавателей Московского университета. Окончив собственное образование на словесном факультете, он остался в стенах альма-матер, чтобы уже самому доносить зерна истины до новых светлых умов. Лекции Чувашевского, носившего в тот момент иную, куда более благозвучную и известную фамилию, оказывались столь хороши, что сам ректор Боголепов - земля ему пухом! - оставлял о философе лестнейшие отзывы.

Чувашевский был пылок и деятелен, полагал, что в силах изменить мир - и всей своей душой стремился к переменам, призывая к тому и других. И вот однажды - осенью 1893 года - студент, так напоминавший Чувашевскому самого себя, подошел к философу после лекции и пригласил на собрание кружка.

- Сегодня будет необычайно интересно! Вы ни разу не пожалеете!

Если бы знать заранее, чем все обернется! Тогда бы сегодняшний Чувашевский просто взял мальчика за руку и отвел к полицейскому... Но тот, прежний, предложение принял с азартом.

С того распроклятого вечера и начался единственный год - всего лишь только год! - безвозвратно искореживший всю жизнь Чувашевского.

Выступал приехавший из Саратова ангелоподобный Гедеоновский - столь же ясный и пылкий, как сам Чувашевский, он очаровал, покорил, околдовал философа.

- Самодержавие должно быть уничтожено! Чиновничья бюрократия - сменена народным правлением! И в этом - наши - каждого из нас! - непосредственные цели и задачи, в этом - наш единый смысл существования. Стряхнем же с себя гнет обветшалых идей, отринем мифическое богоносительство монарха!

В тот же час преподаватель включился в чужую войну, не жалея живота. Но продолжалась она недолго: всего через год во всех отделениях кружка прогремели погромы. Гедеоновский отправился в ссылку, а в собственном кабинете Чувашевского в его отсутствие обнаружили «Манифест» и «Насущный вопрос».

Не дожидаясь скандала, Чувашевский приговорил себя сам. Нет-нет: в ту пору он совсем так не думал. Он просто сбежал в одночасье - сел на поезд и отправился в направлении Иркутской губернии, где уже томился Гедеоновский.