Сергей Протасов - Катастрофа

Оглушенный новостью, Герман шагал по коридорам университета и отмечал, что ничего вокруг не поменялось. Преподаватели не спеша несли свои бумаги и папки. Быстро перемещались редкие студенты и студентки, озабоченно вглядываясь в номера аудиторий, доски объявлений и в преподавателей. Его персональная катастрофа осталась никем не замеченной. Только дождь за окном стал мерзким, костюм оказался промокшим, мятым и несвежим, а лицо потным и отталкивающим.

Июль в этом году выдался рекордно холодным и дождливым. Редкое солнце сменялось проливными дождями, и сейчас в кафе было сумрачно и пусто. Студенты в основном на каникулах, и народа с утра мало.

Кофе-машина, холодильник с пирожными и бутербродами, десяток никелированных круглых столиков и стульев – вот и все оборудование. Герман сделал заказ и сел в угол, привычно включив смартфон. Время 11:15, сообщений нет, Интернет не ловится, смена на кафедре начинается в 14 часов.

«Наверное, ничего ужасного не случилось, – неторопливо успокаивал он сам себя, двигая пальцем по экрану гаджета. – В самом деле, защититься ведь можно и в другом вузе. Потребуется время, конечно, и организационные мероприятия по переводу и прочее, но если Краснов действительно поможет, то реально и перевестись. Он хороший мужик, видно было, как переживал за меня. Слава богу, материал практически весь уже собран, осталось описать и проработать, а это вопрос времени. Хорошо, что все прояснилось до предзащиты, не придется проводить ее повторно. Нормально, прорвемся! С работы никто не гонит, до следующего лета отработаю, однако в будущем нужно будет искать новое место. Ладно, всему свое время». Отрывчатые мысли постепенно формировались в некий смутный предварительный план действий, который не обязательно воплощать немедленно. Есть время все обдумать. Чувство крушения всей жизни уходило, но на смену ему пришло чувство собственной несостоятельности, невезучести какой-то. Они с женой жили скромно, в квартире ее родителей. Преподавательский заработок невелик, но цель – ученая степень Германа – сплачивала молодых супругов, позволяя смиряться с временными неудобствами во имя неясного, но обязательно счастливого будущего.

Молодая официантка неслышно принесла чай и эклер и исчезла где-то за прилавком. Из приемника тихо звучала музыка. Есть, если честно, совсем не хотелось, и Талинский уперся бессмысленным взглядом в эклер, словно тот являлся виновником всего произошедшего. Мыслительный процесс остановился, перенастраиваясь, видимо, на прием пищи.

– Кофе латте, пожалуйста, – услышал он женский голос и поднял глаза. Это была та самая Лариса Николаевна, сменившая его у Краснова. – Гипнотизируете десерт? – весело обратилась она к Талинскому через зал. – Не против, если я к вам подсяду, Герман Сергеевич?

– Сделайте одолжение, – ответил он без энтузиазма. Вообще, он пришел сюда остыть и осмыслить произошедшее. Говорить ему совсем не хотелось.

– Михаил Михайлович рассказал мне про вас немного, – она уже садилась к нему за столик. – Вы уж извините, но у вас был такой потерянный вид, что я не смогла удержаться и спросила профессора о вас. Меня зовут Лариса Николаевна Вилкова, я президент и генеральный директор фонда «Открытая история», – она покопалась в сумочке и вынула визитку. – Вот. Наш фонд в настоящее время готовит серию изданий, посвященных периоду середины тридцатых годов прошлого века. Приоткрываем завесу тайны, так сказать.

– Полагаете, в нашей истории остались завесы и тайны? – Герман ощутил неприязнь к этой особе и какую-то неопределенную странность в ее лице.

– Я понимаю ваше раздражение. Наверное, неделикатно навязываться к вам со своими разговорами, особенно сейчас, – она задвинула полутемные очки к переносице. – Но не исключаю, что мы сможем наладить некое взаимовыгодное сотрудничество. Мне интересно то, чем вы занимаетесь в рамках своей диссертационной работы. Если вы сейчас не расположены говорить, то просто возьмите мою визитку и позвоните, когда появится время или будет интерес. Фонд поддерживает молодых историков, учреждает гранты; думаю, мы могли бы быть друг другу полезны. Такое вот неожиданное предложение.

– Вы в курсе моей работы? – Герман от удивления откусил сразу половину пирожного.

– В общих чертах. Михаил Михайлович сказал, что вы разрабатываете тему «Смена курса внешней и внутренней политики в СССР в 1934—1936 годах и связанные с ней перестановки во власти», как-то так.