Вадим Россик - Посмотри в лицо смерти

Бородач набычился из-под нависшего лба.

– Зашёл узнать, не нужно ли вам дровишек наколоть. Помельче, чтобы в печь влезали. Вы же, городской молодняк, хуже пенсионеров. Ничего не умеете делать руками, а я возьму недорого.

На шум выскочила Оля-маленькая.

– Ой, здрасте! Сколько возьмёте?

– Договоримся.

– Что это за дерзкий пони тут бородой тряс? – небрежно спросил Витас Олю-маленькую, когда великан, не потеряв недружественного вида, скрылся в сарае.

– Серёга Градобык. Он раньше в леспромхозе лесорубом работал. Потом леспромхоз закрыли и сейчас в селе осталось три с половиной лесоруба. Работы для них нет. В общем, сначала они были нищими, а потом их обокрали.

Витас усмехнулся:

– Лесоруб? Да он и сам говорящее дерево.

Действительно, Градобык с лицом, покрытым вертикальными морщинами, как у сосновой коры, со спутанными сальными волосами, напоминающими вырванные из земли корни растений, больше походил на порождение дремучих лесов и никому не нужных гор, чем на существо, у которого была мать. Впрочем, картину необузданной дикости немного портила смешная лопоухость.

Засмеявшись, Оля-маленькая спросила:

– Ну как тебе тут?

– Пока не понял. Слишком много нового обрушилось: горы, косматые горцы, дома из говна и палок.

Оля-маленькая с восхищением посмотрела на могучие сосны, упирающиеся верхушками в небо.

– А я была бы счастлива прожить здесь всю свою жизнь!

Витас покосился на доживающую свой век избу.

– А я нет.

Он закурил. Тут же закашлялся. Первая сигарета за день – самая гадкая. В калитку заглянул Пашка.

– Салют!

Оля-маленькая с удивлением уставилась на младшего братца:

– А ты зачем заявился? Тебе здесь куриным помётом намазано, что ли?

– Меня мамка прислала. Просила передать, чтобы вы завтра приходили к нам на обед. Сегодня после заутрени папку опять в полицию вызвали. Наверное, весь день там просидит. Завтра мы пельмени будем стряпать. Тусовка-ураган. Придёте?

– Конечно.

Пашка прислушался к мерным ударам, сопровождаемым натужным уханьем.

– Это у вас там, случайно, не Серёга Градобык дровишки рубит?

– Он самый.

– Пойду, поздоровкаюсь.

Пашка юркнул за угол. Витас вытащил свой мобильник и посмотрел на экранчик. Сигнала не было.

– Узнаю Междупопинск. У вас здесь даже мобила не ловит.

Оля-маленькая надула губы:

– Обижаешь? Горы же кругом. В Тюрлюке есть вышка сотовой связи. Рядом с ней мобильник более-менее работает. А на Кордоне стоит телефон-автомат. Куда ты собрался звонить?

– В Мухачинск. Матери нужно доложиться, что доехал нормально.

Витас вдруг подумал о том, что, оказывается, ему и звонить-то некому, кроме матери. Дожил. Совсем друзей не осталось. Раньше у него имелись друзья-не друзья, приятели-не приятели, что-то вроде единомышленников, с которыми он проводил время. Лёха и Димас. Парни работали на одного мелкого предпринимателя, копали могилы на кладбище. Конечно, это не было аттракционом неслыханной щедрости, но за честную цену Лёха и Димас вполне обеспечивали покойников последним пристанищем и обе стороны были довольны. Внезапно городские власти затеяли оптимизацию ритуальных услуг. Все кладбища областного центра было решено передать одной фирме. Её учредителем совершенно случайно оказалась жена градоначальника. Обиженный предприниматель выкопал пару обрезов, закопанных за ненадобностью в конце девяностых, и раздал парням. Вооружённые приветами из девяностых, те рьяно принялись защищать свои рабочие места и справедливость так, как они её понимали. В результате короткой перестрелки с конкурентами Лёха поймал четыре пули и был похоронен на том же кладбище, а Димасу ампутировали раздробленную ногу и отправили в колонию на десять лет. Поклявшись страшно отомстить за пацанов, предприниматель скрылся за границей.

Оля-маленькая предложила:

– Тогда, как пойдём гулять, поднимемся к вышке. Оттуда и позвонишь домой. Договорились?

Витас оглушительно чихнул, аж брызги полетели во все стороны.

– Ну, раз договорились, неси дрова. Градобык, наверно, уже достаточно наколол. Я быстренько протоплю избу и пойдём осматривать местные достопримечательности.

Раздавив сигарету, Витас потащился в сарай. Там Градобык, обнажившись по пояс, махал топором. Сверкающее лезвие с хрустом впивалось в деревянное полено и раскалывало его на две половинки. Пашка стоял, расставив ноги, на параллельных досках и отливал с утомлённо-меланхоличным видом. Витас загляделся на голый торс Градобыка, блестевший от пота. Казалось, тело лесоруба состояло из одних мышц, похожих на кусочки сыромятной кожи. Без сомнения, это великолепное тело могло не останавливаясь прошагать, пробежать на лыжах десятки километров или бесконечно долго копать землю и рубить дрова, совершенно не нуждаясь в отдыхе.