Елена Михалкова - Убийственная библиотека

– Наша Коринна Андреевна – просто вездесущий человек, – заметила рыжеволосая, когда заведующая отошла, и Маше показалось, что в ее голосе проскользнуло предупреждение.

– Меня Маша зовут, – улыбнувшись, сказала она. Женщина ей нравилась.

– А меня – Полина, – улыбнулась та в ответ, – Полина Лебедева. Я здесь, собственно говоря, случайно: знакомые посоветовали приобщиться к литературе. Высокой, – она чуть усмехнулась. – Я приходила несколько раз, и мне очень понравилось: здесь и вправду собираются талантливые люди. Да вы сами все увидите и услышите. Иногда даже Андрей Усачев заходит, стихи читает. А вы что пишете – сказки?

– Стихи, – сразу смутившись, призналась Маша, как будто писать детские стихи было занятием компрометирующим. – Но это между работой. А вообще-то я занимаюсь вполне пристойным делом – договоры составляю. И проверяю.

– А, так вы юрист! – догадалась Полина. – А я – бухгалтер. Ну вот мы с вами и разбавим эту насыщенную творческую массу. Вы кого-нибудь знаете? Нет? Тогда смотрите…

Маша смотрела во все глаза. Полина Лебедева оказалась хорошим гидом, знала почти всех собравшихся в зале и характеризовала их коротко, но емко.

– А вот этот большой и волосатый в середине зала, к которому все подходят, – это Мастодонт, – негромко говорила она. – Зовут его Антуан Валерьянович Рокотов.

– Почему такое имя? – спросила Маша, разглядывая Мастодонта. Он был пожилой, толстый, с выпяченным вперед животом. Рокотов держался очень прямо, и из-за этого казалось, что свой живот он подносит каждому как подарок. Курчавые черные волосы, волнистая борода – Мастодонт был похож вовсе не на доисторическое животное, а на важного гнома-переростка.

– Потому что у него отец – француз, – объяснила Полина. – Рокотов этим гордится и терпеть не может, когда его зовут Антоном. Он очень талантливый поэт, и детские стихи у него просто чудесные.

– О, Антон Валерьевич! – раздалось восклицание, и Полина с Машей переглянулись.

К Мастодонту, раскрыв объятия, шел высокий вальяжный мужчина в очках и с бородкой. Они обнялись, похлопали друг друга по спинам и затеяли шумный разговор.

– Этого я не знаю, – пожала плечами Лебедева. – Первый раз его здесь вижу.

В дверях соседней комнаты появилась пожилая девушка лет сорока, с бледным возвышенным лицом.

– Уважаемые друзья! – звонко начала она, и Маше почудилось, что вдалеке протрубили горны. – Уважаемые друзья, давайте начнем наши чтения! Прошу всех садиться.

– Ниночка, – коротко пояснила Полина. – Она хорошая, очень старательная. Ее все любят, потому что перед писателями она благоговеет. Пироги им печет. Плюшки… – она мечтательно вздохнула.

В середине зала возник стол, около него кресло, рядом поставили камеру. Коринна Андреевна вышла к столу, на этот раз без подноса, и, улыбнувшись всем присутствующим вместе и одновременно каждому в отдельности, произнесла:

– Дорогие мои, сегодня не совсем обычный вечер. У нас с вами в гостях петербургский прозаик, известный всем – Матвей Распутинский. Прошу вас, Матвей.

Детские писатели разразились аплодисментами. К столу неторопливо вышел тот самый вальяжный, который обнимался с Рокотовым. Он положил на стол стопку увесистых книг в ярких обложках, толстую рукопись и уселся в кресло. «Наверное, очень опытный детский писатель, – решила Маша. – Сейчас его критиковать будут, а он ни капли не волнуется».

Заведующая поздравляла всех с наступающим Новым годом, а Маша рассматривала вальяжного. Напротив нее косила серым глазом на писателя рослая девушка в облегающей майке, по которой бежал длиннозубый зверек из популярного голливудского мультфильма, похожий на мутировавшую крысу.

– Но давайте вернемся к нашим чтениям, – предложила заведующая. – Перед Новым годом мы решили устроить особенный вечер, отличный от остальных. И сегодня Матвей Сергеевич выступит с не совсем…. детским.

– Совсем не детским, – поправил кто-то сбоку. Вальяжный писатель слегка кивнул.

Маша насторожилась. «Позвольте, позвольте… Что значит – не совсем детским? А каким же?» Впрочем, сообразив, что речь наверняка идет о критических статьях, она успокоилась. Ну что ж – еще лучше. Разберет сейчас творчество какого-нибудь Иванова, не оставит от бедолаги камня на камне. Писатели – они все такие. Особенно детские.

– Матвей Сергеевич, голубчик, давайте уж дальше вы сами, – улыбнулась заведующая и спряталась за камеру.

– Для начала, друзья, я хочу представить вам мою последнюю книгу, – поднялся писатель и помахал в воздухе книгой из стопки. Сощурившись, Маша разобрала название. «Под грудью Маты Хари». «Странное название для детской книжки, – удивилась она. – Может быть, что-то приключенческое?»