Илья Штемлер - Утреннее шоссе

- Одолжил?

- Одолжил, - признался Клямин.

- А мне так хрен кто одалживает, - хмыкнул Ефрем. - Если силой возьму, тогда одалживают.

Клямин усмехнулся, расставляя на столе тарелки.

- Пить будешь? Коньяк есть, водка, джин, - предложил Клямин.

Ефрем согласился на водку. Да и язва его к водке привычнее. Вот весной он не стал бы пить - боли бы начались. А осенью ничего, можно.

Клямин налил ему стакан водки. Сам пить отказался: ему сидеть за рулем, да и для разговора с Серафимом нужна трезвая голова.

- Слушай, откуда такие башковитые люди берутся, а? - проговорил Ефрем. - Года на два он меня старше. А кто я и кто он!

- Не в возрасте дело, - возразил Клямин. - Я младше тебя. А умнее раз в двадцать.

- Ох, скажешь! Раз в двадцать, - надулся Ефрем. - У тебя сколько классов?

- Ладно. Пей, ешь. Гость мой ненаглядный!

Ефрем поднес водку к своему толстому перебитому носу, понюхал, запрокинул голову, раскрыл рот колодцем и, придерживая стакан на расстоянии, стал медленно наклонять его. Гладкая струя подобно стеклянной палочке соединяла Ефрема со стаканом. Клямин не скрывал изумления. Он впервые видел, чтобы так пили водку.

- Ну и заправка! Где ты так насобачился, Плешивый?

Тот вернул на стол пустой стакан. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Снисходительным взглядом окинул он Клямина.

- Да, - признался Клямин. - Пожалуй, я не умнее тебя, беру слова обратно.

- То-то же! - самодовольно воскликнул Ефрем и тронул пальцем свой кадык: - Эта штука у меня двигалась?

- Нет вроде. Я не обратил внимания.

- Не обратил внимания, потому что не двигалась. Лил, как в раковину, на одном дыхании. Знаешь, сколько я тренировался? - Ефрем взял яйцо и разбил ногтем скорлупу. - Ты тоже молодец, сварил как надо, - милостиво обронил он, желая отметить что-то хорошее и в Клямине. - Хозяин очень любит этот фокус. - Ефрем кивнул на стакан. - Иногда специально вызывает меня к гостям - демонстрировать. А то и раза два за вечер вызывает, если гости требуют.

- И ты едешь? - Клямин уписывал яичницу.

- А то! Там такая жратва - про язву забываю.

- За что ты так предан Серафиму? На такие подвиги идешь ради него.

Ефрем повернул свою чугунную голову и посмотрел на Клямина. И вновь его зрачки оледенели.

- На какие такие подвиги? - проговорил он, придерживая ложечку у рта.

Приподняв пустой стакан, Клямин со значением тренькнул им по бутылке.

- А-а-а, - ухмыльнулся Ефрем. - Хитер ты, Антон, хитер. На слове не поймать.

- Ты что имел в виду? - прикинулся Клямин.

- Сам знаешь. Много болтаешь, Антон, я тебе скажу. Хозяин уже обратил внимание. Про Мишку горбоносого всех расспрашиваешь. Я к тебе хорошо отношусь… Попридержи язык, к добру не приведет, хуже будет.

- Куда уж хуже, - подмигнул Клямин. - Сесть должен на срок.

Просторная плешь Ефрема забурела от выпитой водки. Щеки покрылись красноватым налетом, сквозь который пробивалась паутина капилляров…

- Хуже? - хмыкнул Ефрем. - Можно там и остаться. У хозяина руки длинные. Зароют где-нибудь на далеком кладбище, под номером. Понял? Так что веди себя умно в разговоре. Раз ты умнее меня в двадцать раз. Понял? И поторопись. Через полчаса надо быть на Южном шоссе.

Выйдя из-за стола, Клямин прошел в комнату и стал переодеваться. Ноги, казалось, были набиты теплой ватой.

- А почему на Южном шоссе, Плешивый? - крикнул он.

- Хозяин так хочет. - Ефрем отзывался на свою кличку, как на имя. - На Южном шоссе сейчас и в будни никого, а в выходной и подавно.

«Сегодня же воскресенье, - подумал Клямин. - Воскресенье». И в этой детали ему вдруг почудился какой-то мистический смысл.

Он вернулся на кухню в джинсовых брюках и куртке, поигрывая брелоком в виде латунной буквы «К».

Ефрем оглядел стол, взял с тарелки кусок сыра, налил себе еще полстакана водки и, хитро подмигнув Клямину, указал на кадык.

- Молодец! - Клямин следил за кадыком Плешивого. И вправду кадык держался на месте, не двигался. - И через уши можешь?

- Нет, - ответил серьезно Ефрем. - Через нос могу. Но сейчас не получится: простуженный, чихать начну.

Клямин усмехнулся и присел на край табурета.

- Еще вернешься домой, переночуешь, - успокоил его Ефрем. - По выходным они не берут.

- Возьмут. Если дело пришло в Южноморск, возьмут. - Клямин хотел что-то еще сказать, но его опередил телефонный звонок, по-утреннему злой и резкий.

Подняв трубку, он услышал голос Леры. Нервный, истеричный, с каким-то повизгиванием.

- Это ты виноват во всем! - кричала в трубку Лера. - Ты! Подонок и негодяй! Я ненавижу тебя и всю твою кодлу. Ты слезы не стоишь этой девочки, мразь…