Андрей Быстров - Странники в ночи

Приподнявшись, Айсман сел на кровати и уставился на стол, где празднично светился большой прямоугольный торт, изображающий государственный флаг великой Германии. Поверхность торта заливал красный джем (или, возможно, желе), в центре виднелся белый круг крема с шоколадной свастикой.

Медленно, осторожно ступая, точно опасаясь потревожить некий присутствующий здесь дух, Айсман подошел к столу и некоторое время разглядывал торт, уложенный на лист фанеры, покрытый вощеной бумагой. Потом он бережно поднял фанеру за края, сбалансировал торт на одной руке, как несущий поднос официант, покачал в воздухе, словно прикидывал вес, и сильным рассчитанным движением впечатал торт в стену. Брызнули ошметья крема и пропитанного сиропом бисквита. Красные пятна джема или желе, похожие на кровь, усеяли белый потолок.

- Вот так! - яростно проорал Айсман непонятно кому. - К черту и дьяволу! Где твое почтение к идеалам великого рейха? Ни хрена собачьего ты в них не понимаешь!

Он обессиленно упал на кровать, но тут же вскочил снова и выхватил из шкафа свою библию, "Майн Кампф". Раскрыл книгу наугад, пробежал глазами несколько чеканных строк и вновь захлопнул. Как все просто, ясно и подлинно в этой книге! Но она была написана много лет назад, когда мир выглядел совершенно иначе. Тогда и вопросы решались проще. "В бронемашине, в маршальском чине, я вел блицкриг, и мы всех мочили"(...

А ведь должны быть и другие книги. Обязаны быть, не могут не быть! Не те дешевые брошюрки, сочиненные свихнувшимися идиотами, называющими себя фашистами, но понятия не имеющими даже о том, кто такие арийцы и каково происхождение самого этого слова, а НАСТОЯЩИЕ КНИГИ, содержащие правду о власти. Может быть, не книги, а рукописи, первоисточники. Какие-то манускрипты, созданные пусть и раньше "Майн Кампф", намного раньше... Но всеобъемлющие, истина которых не ограничивается определенным периодом, социальным строем или взаимоотношениями конкретных государств, а тянется через время непрерывной и несокрушимой нитью, приводит все, что было, есть и будет в мире, в стройную систему, вечный континуум. Сияние Истины в её первозданной чистоте - вот чего так не хватало Айсману, вот что он жаждал найти.

Айсман включил магнитофон, откуда прозвучал сперва нацистский марш "На площади Адольфа Гитлера" (довоенная немецкая запись, сохранившаяся у серьезного коллекционера и переписанная им для Айсмана с шеллачной пластинки на 78 оборотов за приличные деньги), а затем "Бомбардировщик" группы "Моторхэд". Потом гремел ещё какой-то сверхскоростной металл, но Айсман уже не слушал. Он думал о КНИГЕ, в которой есть правда... Или о материалах, могущих составить такую книгу... Природа не терпит пустоты. Истина существует, и её нужно найти.

Ее необходимо найти.

22

ЛОНДОН

1713 ГОД

Туман окутывал дом этой ночью, даже ночью он не рассеялся клочковатый белесый туман, пронизанный ядовито-холодным светом луны. Молодая женщина с распущенными волосами, закутавшись в теплую шаль, вышла в парк через распахнутую настежь дверь.

- Алистер! - робко позвала она.

Ей никто не ответил. Она шла по тропинке, как лунный призрак, пока не наткнулась на Алистера Арбетнота, стоявшего в черной накидке возле живой изгороди. Туман накрывал его почти с головой, а он разглядывал низкое ночное светило сквозь летящие прозрачные облака.

- Алистер, - тихо, по-мученически сказала Аманда.

- Я ухожу.

Он повернулся и направился в сторону кареты, где уже зажгли коптящие фонари.

Улицы Лондона были пустынны в этот поздний час, и карета проносилась по ним стремительно, хотя Арбетнот никуда не спешил. Скорость была приятна ему, как мало что в мире. Карета уносила Алистера Арбетнота к эстуарию Темзы, к порту, где на узких кривых улочках теснились посещаемые моряками, ворами и прочей подозрительной публикой таверны.

Арбетнот сбросил накидку - под ней оказалось простое полотняное платье. За несколько кварталов от цели он приказал остановиться, отпустил карету и остаток пути прошел пешком.

Таверна встретила его навсегда въевшимися запахами табачного дыма, кислого вина, опиума, пота и кухонного чада. Единственным способом проветривания было бы снести крышу, но и в этом случае результат представлялся сомнительным. Пьяный шотландец в углу извлекал тягучие звуки из непослушной волынки, под некрашеным дощатым столом, где в угаре пира назревала большая драка, валялось в багровой рвотной луже нечто человекоподобное.