Андрей Быстров - Дверь

Закрыв лицо руками, он со стоном помотал головой, точно пытаясь прогнать навождение. Нет, все, что с ним происходит - действительно розыгрыш, спектакль, и ничем иным быть просто не может. Пусть пока нельзя определить, кто его устраивает и с какой целью, но это единственное объяснение. Что там намекал этот Зеленцов насчет трех лет? Хотел убедить Сретенского, что сейчас девяносто восьмой год? Чепуха. Даже если они с Кудрявцевой переместились не только в пространстве, но и во времени, при чем тут какая-то бомбардировка Лондона в шестьдесят втором?!

Андрей Иванович поймал себя на том, что вновь тщится обнаружить обрывки логики в окружающем абсурде. Так недолго и в самом деле свихнуться... И не такой ли была судьба того несчастного, что пел о припадках удушья за стеной карцера? Надо выбираться отсюда. Интересно, возможно ли это? Конечно, нет, если он в настоящей тюрьме. Ну, а если все это - некая декорация, и режиссеры спектакля ждут, как поведет себя подопытный?

Поднявшись, Сретенский осмотрел стул. Он был грубовато свинчен из тяжелых стальных трубок. Там, где задняя ножка крепилась к сиденью, болты держались не слишком прочно. Сретенский без особых усилий отвинтил их и снял ножку. Теперь у него появилось оружие - обрезок металлической трубы весом, наверное, в добрых полкило. Он спрятал трубу под шершавое одеяло на топчане, а стул без ножки прислонил к стене у стола.

Дверь камеры отворилась, и вошел тюремщик (или как их там полагалось называть). Сретенский узнал парня - один из тех, со станции. В левой руке он держал нечто вроде котелка, из которого торчала ложка, в правой - связку ключей. Что ж, вздохнул Сретенский. Если начинать, то сейчас.

Вошедший молча повернулся к столу, поставил котелок. Сретенский мгновенно выхватил обрезок трубы и ударил парня по шее. Собственно, он метил в голову, но так как впервые в жизни прибегал к подобному способу обращения с людьми, в последний момент сработали какие-то подсознательные охранительные инстинкты и отклонили руку. Тем не менее удар получился сильным, и парень без звука повалился на стол, а потом сполз на пол. Андрей Иванович поздравил себя с первым успехом, с трудом подавив чувство стыда от совершенного поступка. Предаваться рефлексии было некогда, и он расстегнул кобуру на поясе парня, достал пистолет. Сретенский не разбирался в оружии и едва ли догадался бы переключить флажок предохранителя, но пистолет придал ему уверенности.

Зато в медицине он разбирался. Перевернув упавшего, он быстро убедился, что ничего страшного с тем не случилось и он вот-вот очнется. Когда это произошло, Сретенский сунул в лицо парня ствол пистолета.

- Где девушка? - требовательно спросил он.

- Какая ещё девушка? Убери пушку, болван...

- Мне терять нечего, - напомнил Сретенский, изо всех сил стараясь походить на плохого персонажа из криминального фильма. - Та девушка, с которой нас взяли на станции. Ну?

Подействовал ли довод о том, что Сретенскому (матерому шпиону?) нечего терять или была другая причина, но парень неожиданно стал сговорчивым.

- Она в четыреста двадцатой...

- Молодец. Теперь рассказывай мне, как туда добраться, и одновременно снимай одежду.

Андрей Иванович отодвинулся подальше, держа парня под прицелом.

Это происходило на четвертом этаже, а на пятом возле телевизионного монитора в удобных креслах сидели двое - мужчина и женщина. Мужчине было лет шестьдесят, его серые, слегка навыкате глаза под набрякшими веками не выражали никаких особенных эмоций. Женщина выглядела немногим моложе - хотя ей недавно исполнилось сорок три года, её лицо старили следы далеко не благородных страстей. Она была одета в какой-то неуместный легкомысленный, почти вульгарный костюмчик.

- Может быть, мы совершаем ошибку, - произнесла она с хрипотцой.

- Чушь, - лениво отозвался мужчина. - Под нашим присмотром они не наломают дров. А если кое-каких и наломают, тем веселее...

- Какой смысл? - раздраженно передернув плечами, женщина затянулась сигаретой и отхлебнула из высокого бокала. - С нашей концепцией они могли превосходно ознакомиться и в тюрьме.

- Когда человек сидит в тюрьме, - наставительно сказал мужчина, - он главным образом думает если не о том, как сбежать, то и не о преимуществах наших концепций... Я предпочитаю, чтобы они увидели все своими глазами.

Он покосился на монитор, где Сретенский как раз натягивал форму поверх комбинезона.

- Помнишь Гречнева? - женщина погасила сигарету и зажгла новую. - Он тоже увидел все своими глазами, а чем это кончилось? Пришлось его пристрелить.