Андрей Быстров - Дверь

Парень, спешивший к выходу мимо Зорина, качнулся в облаке алкогольных паров и задел Владимира Сергеевича. Чтобы сохранить равновесие, получивший чувствительный толчок Зорин оперся о крышку стола - как раз там, куда девушка поместила остатки злополучного стакана. Маленькие стеклянные ятаганы вонзились в ладонь Зорина, на скатерть закапала кровь.

- Черт, - прошипел пострадавший.

Его рука дернулась вверх, увлекая и тяжелое донышко стакана - так прочно засели в ладони обломки. Впрочем, дно тут же упало под собственным весом, а кровь из ран хлынула сильнее.

Побледневший приятель девушки приготовился к худшему. Он вовсе не был чемпионом ресторанных драк.

- Простите ради Бога! - испуганно-смущенно воскликнул он. - Вас нужно перевязать... Дезинфекция... Тьфу, что я несу... Вот чистый носовой платок...

К немалому удивлению юноши, пострадавший посетитель бара, видимо, не намеревался идти на конфликт. Он молча принял платок, прижал к ладони и удалился в сторону туалетов.

Войдя в туалет, Зорин швырнул платок в урну, открыл кран с холодной водой под большим зеркалом, подержал раненую руку под струей. Потом он медленно поднял ладонь к глазам. С отрешенной улыбкой он наблюдал, как срастаются края ран, как рассеченные ткани покрываются тонкой розовой кожицей, как стремительно завершается процесс молниеносной регенерации, оставляя едва заметные бледные шрамы.

Зорин брезгливо взял с раковины кусок размокшего мыла, тщательно вымыл руки, включил сушилку. После этого он ещё раз улыбнулся своему отражению в зеркале, покинул туалет и вышел из бара на улицу, где начинался дождь.

4.

ПОДМОСКОВЬЕ

1940 ГОД

Черный автомобиль сливался с темнотой, сгущавшейся вокруг ночи глыбой, контрастирующей с яркими белыми конусами лучей фар впереди. На дороге не было ни других машин, ни людей - и не могло быть не только из-за позднего времени. Сюда, в запретную зону, окруженную многорядными заграждениями из колючей проволоки и двойным кольцом охраны, едва ли сумел бы проникнуть посторонний.

Перед машиной возникли, словно материализовались из мрака, трое автоматчиков в зеленой форме. Водитель затормозил. Развалившийся на заднем сидеье справа от майора НКВД генерал Тагилов опустил толстое стекло и протянул документы. Старший лейтенант долго изучал их при свете электрического фонаря, потом взял под козырек.

- Проезжайте, товарищ генерал.

Автомобиль медленно пополз дальше и остановился вновь перед большими воротами. Справа и слева от них тянулся высокий забор, опутанный сверху вездесущей колючей проволокой, залитый светом прожекторов с вышек. Здесь снова последовала проверка документов, после чего ворота отворились, и генеральская машина вкатилась на территорию. Возле дверей угрюмого трехэтажного здания автомобиль застыл неподвижно. Генерал вышел и направился в дом, его спутники остались в машине. Открывая тяжелую дверь с литой металлической ручкой, Тагилов мельком бросил взглд на табличку у входа: "ФИЗИКО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ N 1Б".

Внутри здание физико-технической лаборатории ничем не отличалось от тех, какие занимали многие научные учреждения Москвы - обычные длинные коридоры, лестницы, двери с номерами, иногда с указаниями фамилий и должностей сотрудников. Генерал Тагилов уверенно прошагал на второй этаж и вошел в скудно освещенный кабинет, где за письменным столом сидел, склонившись над бумагами, пожилой человек в свалявшемся свитере. Настольная лампа под матовым стеклянным колпаком отбрасывала на бумаги круг света, резко выделявшийся в полумраке комнаты.

Увидев Тагилова, человек в свитере встал из-за стола.

- Добрый вечер, Илья Тимофеевич, - тихо сказал он.

- Доброй ночи, профессор, - приветствовал его генерал. - Работаете?

- Заканчиваю сведение данных.

- Вот как? - генерал сдвинул брови. - Если не ошибаюсь, вы обещали сделать это вчера.

- Не успел, - виновато ответил профессор. - Даже не думал, что накопилось так много. Но главное сделано, остались мелочи...

- Так ли они важны? - ледяным тоном осведомился Тагилов. - Без них обойтись не можете?

- В принципе могу, но... К чему такая спешка?

- К тому, Сергей Николаевич... - генерал вынул коробку папирос, чиркнул спичкой, с удовлетворением затянулся. - Что мы уезжаем сегодня, сейчас. Общее собрание всех сотрудников лаборатории назначено на девять утра.

Профессор Грановский стал бледным как тень, что было заметно даже при плохом освещении.