Эверт Лундстрём - Операция «Отче наш»

В этот день мы не выходили в фьорд, только готовили «Леди» к транспортировке в Ньюпорт. Погрузили на борт лодки все паруса и на том закончили работу.

Работяги в мастерской, похоже, без особого сожаления расставались с мешками.

– Помогай вам Бог… – сказал Кронпринц.

И не понять, кого он подразумевал: паруса или членов экипажа.

Как ни скрывали ребята свои чувства за завтраком, смесь тревоги и предчувствия давала себя знать. И чем дальше, тем сильнее ощущалось необычное настроение.

Ближе к вечеру меня остановил Мартин:

– Как ты думаешь, Морган?.. Чем все кончится?

– Ты о чем?

– Об отборе экипажа, черт дери.

– Все должно быть в порядке.

– Возьмет меня Билл штурманом?

– Конечно, возьмет.

Простым глазом было видно, как под личиной невозмутимости Мартин прячет неуверенность и тревогу.

– Конечно? – повторил он.

– Разве с Биллом можно быть вполне уверенным?

Без десяти восемь я спустился вниз, направляясь в аудиторию. Дверь была закрыта, и ребята стояли в коридоре, переговариваясь. Я не узнавал своих товарищей: многие надели белую сорочку под джемпер, другие тщательно причесались, от нескольких человек пахло дорогим одеколоном. Я уловил также запах коньяка, но не стал выслеживать источник.

Щелкнул замок, дверь аудитории распахнулась. Билл, как обычно весь в черном, приветствовал нас с улыбкой.

– Добро пожаловать, парни!

Мой взгляд сразу остановился на доске. Там были аккуратно написаны имена и фамилии членов бригады, после каждой фамилии нарисованы четыре клеточки. Как это понимать?

Мы заняли свои места, Билл небрежно примостился на стуле возле кафедры. Покачивая ногой, он принялся листать свою толстую записную книжку, мемуары – «Когда дьявол отправился в море». Края обложки были сильно потрепаны.

В зале воцарилось нечто похожее на торжественную тишину. Словно нам предстояло отметить конец учебного года. Начни сейчас кто-нибудь петь школьный гимн, я встал бы и подтянул вместе со всеми.

– В этой книжечке, – Билл помахал ею в воздухе, – собраны почти двухлетние наблюдения над вами, парни.

– Размер обуви, объем талии, любимое блюдо? – крикнул Ян Таннберг, чем слегка развеял гнетущую атмосферу.

– Больше того, дружище. В твоей характеристике полторы страницы заняты женскими именами.

Мы рассмеялись, да и сам Ян Таннберг явно не был удручен таким ответом. Однако Билл не дал нам долго веселиться.

– Сами знаете: я лично все время следил за работой «Папенькиных мальчиков» на «Леди». Что до «Маменькиных сынков», меня держал в курсе Петер Хольм, к тому же я располагал материалами киносъемок. Таким образом, каждый день после тренировок я старался возможно объективнее оценивать баллами вашу работу. По четырем различным критериям. Соответственно, вы видите на доске четыре клеточки.

Билл указал большим пальцем себе за спину. На черном фоне ярко выделялись выведенные мелом фамилии и пустые клеточки.

– Каждое качество я оценивал по шкале от единицы до десяти. Десять – высший балл. Сразу отмечу что получить десять баллов очень трудно.

Он сделал паузу, отыскивая листок в самом конце записной книжки. Мы следили за ним в мертвой тишине.

– Я проставлю на доске средние баллы за наши два тренировочных сезона. Сумма четырех баллов автоматически решит, кто последует вместе с «Викинг Леди» через океан.

– И какие же качества ты оценивал? – нетерпеливо спросил Эрик Турселль.

На нем был грязный, рваный тренировочный костюм. Косматые волосы не причесаны. Эрик заметно выделялся среди явившихся на экзамен аккуратных учеников. Видимо, лег подремать и проспал, пришлось бежать вниз сломя голову.

– Сейчас услышите. – Билл снова указал на доску. – В первой клеточке – оценка за быстроту. Речь идет о вашей реакции, я оценивал быстроту как мысли, так и действия. Вторая клеточка – сила и выносливость. Физическая и психологическая. В третьей клеточке отражено то, что я назвал инициативой. Этим баллом оцениваются ваши действия в непредвиденных ситуациях. Что-нибудь неясно?

Билл дружески улыбнулся. Ему явно нравилось держать нас в мучительном ожидании. Я успел уже неплохо изучить Билла Маккэя.

– Осталась еще одна клеточка, – сказал Ян Таннберг то, о чем думали все мы.

– Потрясающая зоркость. Да, остается одна клеточка… Ее я назвал просто-напросто «Человек».

– «Человек», – эхом откликнулся Ян Таннберг.

– Здесь я позволил себе дать оценку вашим человеческим чертам… Совместимость в группе, надежность, добросовестность, характер – веселый, раздражительный, спокойный и так далее. Все эти индивидуальные черты было необходимо оценить, определяя, насколько вы пригодны для работы на «Леди» в тот день, когда начнутся гонки за «Старую Кружку».