Татьяна Полякова - Невеста Калиостро

– С Юлькой? – удивилась я. – Они же едва знакомы.

– Меня это тоже удивило. Обычно старуха осторожна и не жалует малознакомых людей. Сегодня она утверждала, что твоя Юлька ей очень понравилась, а к тебе, если верить тетке, она вообще питает родственные чувства.

– Хорошо, я ей позвоню, – пожала я плечами.

– Сделай одолжение. У старушенции крыша совсем съехала, представь, в ее окружении появился тип, которого она буквально боготворит.

– Что за тип?

– Понятия не имею. Какой-нибудь юркий парень, положивший глаз на ее богатства. Она называет его князем.

– Что, серьезно? – растерялась я.

– Еще как. Послушать ее, так он ведет свой род от польских королей. Все эти глупости меня мало заботят, но, сама понимаешь, когда у старухи столько денег и так мало мозгов, от нее можно ждать чего угодно. Ясно, что этот князь попросту проходимец, а ну как моя дражайшая тетка выйдет за него замуж, и парень получит все ее деньги?

– Тебя это беспокоит?

– Еще бы… Ты знаешь, я рассчитываю на ее наследство, и конкуренты мне ни к чему. Поэтому будет здорово, если ты навестишь ее и разведаешь обстановку, тем более что она сама просто жаждет тебя видеть.

Тетка Вадима была в городе личностью известной. Лет тридцать она заведовала областным Домом культуры, но вовсе не это принесло ей славу. Когда-то она слыла красавицей, и мужчины с ума по ней сходили. Замужем она была пять раз и из каждого замужества сумела извлечь существенную прибыль. Материальную, разумеется. В ее мужьях числились: известный адвокат, ювелир, заведующий городской свалкой и директор комиссионки. По меткому выражению Вадима, тетушка ничем не брезговала. С последним супругом они прожили в любви и согласии пятнадцать лет, он скончался у нее на руках, оставив ей три антикварных магазина, роскошную квартиру в центре города, два коллекционных автомобиля и кругленькую сумму в иностранной валюте. Теперь ей было за семьдесят, и она часто жаловалась на одиночество, потому что все пять браков оказались бездетными. Вадим был единственным близким родственником Аделаиды Викентьевны. Отец Вадима, ее родной брат, умер три года назад, и она до сих пор его оплакивает. Вадим был образцовым племянником, и я не сомневаюсь: он вел бы себя точно так же, не будь у тетки ни копейки. Навещал ее практически ежедневно, был ее личным водителем, когда это требовалось, привозил ей продукты и каждую пятницу совершал с ней длительную прогулку в парке, рядом с которым находился ее дом. Аделаида в племяннике души не чаяла, в детстве шесть лет Вадим жил в ее семье, когда его родители уезжали на север. Но, несмотря на все достоинства тетки, Вадим ее не особо жаловал и заботился о ней не по большой любви, а из чувства долга. Свою неприязнь к Аделаиде он объяснял ее вздорным характером, неуживчивостью, абсолютным нежеланием считаться с другими и страстью к злым сплетням. Все это в Аделаиде, безусловно, присутствовало, и в избытке, хотя первое впечатление было всегда самым отрадным: милая старушка, общительная и веселая, которой есть что вспомнить. Когда мы только начинали с Вадимом совместное дело, он меня с ней познакомил. Мы тогда отправились на важную встречу и по дороге заехали к ней, чтобы оставить продукты. Тетушка меня буквально очаровала. Она стала мне звонить время от времени, и между нами возникло нечто вроде дружбы. Я на все лады восторгалась Аделаидой, пока Вадим однажды не заявил:

– Старуха считает, что мы любовники. Мало того, прозрачно намекает всем, кому ни попадя, что к ней мы наведываемся, желая остаться наедине друг с другом. Она дает нам приют, потому что сердце ее разрывается на части при виде наших страданий.

– Она что, спятила? – на мгновение лишившись дара речи, спросила я.

– Нет. Она терпеть не может Людмилу и каждый вечер, болтая с ней по телефону, не отказывает себе в удовольствии намекнуть, что я терплю ее только из жалости.

– Вот мерзкая старуха, – не выдержала я и заявила, что ноги моей больше не будет в ее доме, но Вадим лишь усмехнулся:

– Это ничего не изменит. У меня просьба: веди себя так, точно ни о чем не догадываешься. Не то она придумает что-нибудь похуже.

Я обещала, но визиты к Аделаиде сократила до минимума.

Постепенно моя злость на нее прошла, я поняла, что на нелепые поступки ее толкают одиночество и неудовлетворенность. Несмотря на все ее богатство, ей в жизни не хватает главного: обычного человеческого тепла. Теперь мы виделись примерно раз в три месяца и иногда болтали по телефону. С Юлькой я их познакомила год назад, случайно, когда мы встретились с Аделаидой в торговом центре. Мне показалось, что Юлька ей не понравилась, и вдруг это приглашение. Хорошо изучив старуху, я была уверена: за ним что-то стоит, некий хитрый умысел. Вот только чем вдруг ее заинтересовала Юлька?