Раймонд Чэндлеp: Мишень в шляпе

Все это я положил в сумку и глотнул солидную порцию виски.

Около трех часов пополудни я стоял в вестибюле дома Уинслоу и ждал возвращения дворецкого, который пошел доложить обо мне. Большую часть дня я старался не появляться рядом со своей квартирой и конторой, чтобы случайно не встретить кого-нибудь из отдела по расследованию убийств. Так или иначе они рано или поздно найдут меня, но сначала мне необходимо встретиться с генералом Дейдом Уинслоу. А это не так просто.

Все стены были увешаны картинами, в основном портретами. На пьедестале из темного дерева стояли рыцарские доспехи. Высоко над мраморным камином в стеклянном футляре висели два кавалерийских знамени, то ли пробитые пулями, то ли изъеденные молью. Под ними располагался портрет худощавого человека с черной бородой и усами, со всеми регалиями периода мексиканских войн. Скорее всего, на нем был изображен отец генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, даже при своем почтенном возрасте, конечно же, не мог быть настолько древним.

Дворецкий вернулся и объявил, что генерал Уинслоу находится в оранжерее и готов там со мною встретиться.

Мы прошли через застекленные двери, ведущие во двор, миновали клумбы и направились к огромному стеклянному павильону. Дворецкий открыл дверь и впустил меня внутрь. Было жарко. Закрыв входную дверь, он открыл еще одну, внутреннюю. Здесь уже было невыносимо жарко.

По стенам и потолку струилась влага. Это было царство тропических цветов и растений невероятных размеров. Их запах по силе был сравним разве что с запахом кипящего спирта.

Наконец мы подошли к открытому месту в центре оранжереи, покрытому огромным, красного цвета турецким ковром. Посередине ковра в инвалидной коляске сидел очень старый мужчина, укутанный одеялом. Он молча ждал, когда мы подойдем.

Живыми на его лице были только глаза. Карие, глубоко посаженные, сверкающие. Все остальное несло печать неминуемой скорой смерти: провалившиеся виски, заострившийся нос, вместо рта - маленькая узкая щелка. На голове местами сохранились редкие седые волосы.

Мой провожатый торжественно объявил:

- Мистер Кармади, генерал!

Старик уставился на меня. Затем резким, пронзительным голосом приказал:

- Дай мистеру Кармади стул.

Я Сел на подвинутый мне плетеный стул, положив шляпу прямо на пол. Дворецкий поднял ее.

- Бренди? - предложил генерал. - Как вы относитесь к бренди, сэр?

- Нормально.

Старик хмыкнул. Дворецкий почтительно поклонился и вышел. Генерал уставился на меня немигающими глазами.

- Я всегда пью бренди с шампанским, - пояснил он. - Треть стакана бренди, остальное - шампанское. Очень холодное шампанское. Самое холодное, какое только может быть.

Он издал звук, похожий на короткий смешок.

- Можете курить, сэр.

Поблагодарив его, я отказался. Достал носовой платок и вытер лицо.

- Снимайте пальто, сэр. Дад всегда так делал. Орхидеям нужно тепло, мистер Кармади, как и старым больным людям.

Я снял пальто, которое прихватил на случай дождя. Похоже, что он пойдет. Как и говорил Ларри Батцель.

- Дад - мой зять. Дадли О'Мара. Надеюсь, что вы пришли что-то мне рассказать про него.

- Просто слухи, - начал я. - Я не стану заниматься этим делом, пока не получу вашего одобрения, генерал Уинслоу.

Карие глаза впились в меня.

- Вы - частный детектив? Думаю, вы не против оплаты ваших услуг. - Да, я этим занимаюсь, но это отнюдь не означает, что мне платят за любое шевеление моего мизинца. Просто я кое-что услышал. Вы же имеете полное право обратиться в отдел по розыску пропавших людей.

- Ясно, - тихо сказал старик. - Будет скандал. Не успел я ответить, как вернулся дворецкий. Подкатил тележку, поставил ее у моего локтя, налил бренди с содовой и удалился.

Я пригубил стакан.

- Похоже, тут замешана одна женщина. Он познакомился с ней до встречи с вашей дочерью. Та сейчас замужем за рэкетиром. Похоже...

- Я все это уже слышал. Наплевать. Хочу только знать, где Дад и все ли у него в порядке. Я выпучил на него глаза и тихо произнес:

- Может, я найду эту девушку, может, парни из полиции, если кое-что им подсказать.

Старик кивнул. И, с трудом выдавливая из себя слова, сказал:

- Кажется, я слишком много говорю о своем здоровье, но хочу, чтобы одно было ясно. Я калека. Нет половины желудка, и ноги парализованы. Мало ем и почти не сплю. Сам себе надоел и еще причиняю всем столько беспокойства. Я скучаю по Даду. Со мной он проводил много времени. Почему? Один Бог знает.