Джорджо Щербаненко - Миланцы убивают по субботам

Была дивная весенняя ночь. Домициана стояла у двери, совершенно пьяная, сексуально не просто удовлетворенная, а даже истощенная, и с ключами в руках тупо глядела вслед удаляющейся машине.

Аманцио Берзаги вновь покачал огромным дверным засовом перед лицом Франко Барониа, сына Родольфо.

– Ты хочешь сказать, что, когда я в тот день вернулся домой и не нашел свою дочь, она была с вами этажом ниже?!

Франко Барониа, лежа на полу в озерке – теперь уже трудно было сказать чего – крови или воды, – кивнул изуродованной головой.

– Мы не могли вывести ее днем, на нас бы обратили внимание, поэтому продержали ее в квартире до ночи, а потом увезли. – Он все смотрел на покачивающийся перед глазами шар и в ужасе слизывал с губ кровь.

– Ты хочешь сказать, – монотонно повторил Аманцио Берзаги (в сущности, они большие зануды, эти миланцы), – что, пока я ходил в комиссариат заявлять о пропаже девочки, она была там, внизу?..

Сутенеру и убийце ничего не оставалось, как это подтвердить. Отец в отчаянии мечется по квартире, бежит в полицию, а дочь тем временем находится этажом ниже, в обществе двух истязающих ее скотов и служанки, с вожделением следящей за этими пытками.

Аманцио Берзаги, вконец утратив человеческий облик, глухо взревел, поднял могучую, покрытую шерстью лапищу и что было сил обрушил дверной засов на голову и без того почти раздавленной твари.

Вода, струившаяся по квартире, мгновенно окрасилась в ярко-розовый цвет, и белые склизкие сгустки в журчащем потоке побежали, почему-то к входной двери (видимо, строители допустили брак, Сделав пол с небольшим наклоном). Спустя мгновение Аманцио Берзаги, сраженный нестерпимой болью в паху, рухнул ничком. Удар пришелся по левому глазу, рана открылась, и ручей, начавший было проясняться, вновь помутнел. Старик же, к своему благу, потерял сознание.

Очнулся он от какого-то назойливого гуда. Встал на колени и понял, что звонят в дверь. Последним усилием поднялся на ноги и повернулся к зеркалу. Впрочем, почти ничего не разглядел: правый глаз видел с трудом, а левого уже не было. В голове стоял туман, а шум воды, гуляющей по комнатам, никак не давал сосредоточиться. Однако звон не унимался, и чисто механически, как дисциплинированный миланец, привыкший реагировать на все звонки (дверь, телефон, будильник, трамвай), Аманцио Берзаги пошел открывать.

Открыл и зрячим глазом все же узнал Микелоне, также предупрежденного по телефону и явившегося на помощь своим сообщникам.

При виде бармена все внутри у Аманцио Берзаги сдвинулось, перевернулось, взорвалось. Этому человеку он, чуть не плача, поведал о своей трагедии, как родному сыну, излил ему свою боль, свою тоску, свою тревогу за девочку, которую он изо всех сил старался охранить, уберечь, а этот скот воспользовался выстраданным, трогательным доверием, чтобы выкрасть у него Донателлу.

Он схватил красавца за лацкан куртки, втащил внутрь и, хотя был стар, изранен, измучен, набросился на него уже не как человек, а как разбушевавшаяся стихия. А тот, здоровый, крепкий парень, безвольно осел под градом ударов и не знающей удержу яростью, с какой Аманцио Берзаги молотил его головой об стенку до тех пор, пока он не осознал, что живым ему не быть, и не повалился замертво на труп Франко Барониа в своей шикарной, подбитой мехом бежевой куртке (кстати, только что купленной), мгновенно пропитавшейся кровью.

С минуту Аманцио Берзаги смотрел на дело рук своих, затем направился было в ванную, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Хотелось умыться, освежиться и закрыть в ванной кран, но не успел он сделать и двух шагов, как звуковой образ водопада в Фондо-Точе опять всплыл в затуманенном мозгу. Старик упал рядом с трупами двоих убийц своей девочки в воду, чей плеск, соседствуя с неотвратимо надвигающейся агонией, все же будил в нем воспоминание о Фондо-Точе, где он провел с Донателлой такие далекие и такие счастливые дни.

Конечно, синьоры, убивать нехорошо... Нехорошо – кто спорит!

Вечером в субботу, невероятно тихую и ясную ноябрьскую субботу, Дука Ламберти, Ливия и Маскаранти, возвращаясь из Лоди после беседы с Франко Барониа (сыном Сальваторе, однако), успели высадиться у дома № 86 по улице Ферранте Апорти раньше, чем привратник запер дверь парадного. Дука вошел и вежливо к нему обратился:

– Нам нужна синьорина Кончетта Джарцоне.

– Шестой этаж, лифт не работает, – с наслаждением ярого садиста ответствовал тот.