Б. Седов - Дама Пик (Роман)

В зале воцарилась тишина.

Впервые за все время представления взгляды публики были направлены не на сцену, где стояли невинные прелестницы, а в ложу жюри, где сидели совсем не соблазнительные мужчины разного внешнего вида и возраста. И если бы эти взгляды могли воспламенять, в этой ложе давно уже был бы только пепел.

Наконец председатель жюри нажал на кнопку, и из принтера медленно вылез белый листок, автоматически вползший в заранее подготовленный конверт. Дорогой принтер сам закрыл липкий бумажный клапан, и после этого конверт, в котором содержался приговор высокого жюри, упал на стол.

Председатель взял конверт двумя пальцами, высоко поднял его и показал залу. Раздалось несколько свистков, затем шиканье, и снова наступила тишина. Улыбнувшись стоявшему перед ним маленькому арабу, председатель любезным жестом протянул ему конверт, и мальчик, подняв драгоценное послание над головой, направился к сцене.

Красотки, стоявшие на сцене, замерли.

Они, конечно же, не знали, что этот праздник устроен вовсе не для них, и поэтому начали бледнеть, хватать себя за щеки, закатывать глазки и вообще выражать всеми доступными способами внезапно нахлынувшее волнение.

Пройдя по проходу, мальчик, одетый в традиционные шальвары, цветную жилетку и чалму, начал подниматься по широким ступеням, ведущим на сцену, и вдруг споткнулся. По залу пронесся дружный вздох. Откуда наивной и падкой на сентиментальщину публике было знать, что этот маленький инцидент тоже был тщательно отрепетирован…

Наконец, поднявшись на сцену, маленький мусульманин подошел к сидевшему на огромной медной лампе и грозно глядевшему на него джинну и с поклоном протянул ему конверт.

Знахарь, милостиво кивнув мальчишке, с величественным видом принял послание, и тут настала такая тишина, что все, находившиеся в зале, отчетливо услышали звук разрываемой бумаги.

Бросив пустой конверт на пол, Знахарь поднес бумагу к глазам.

Прочитав, что там написано, он усмехнулся, поднял голову и обвел сверкающими черными очками зал. На его лице было написано, что онто уже знает, кто победил, а публика - пока еще нет. И теперь он думает - а стоит ли вообще обнародовать то, о чем только что узнал…

Знахарь держал бумагу в руке и молча смотрел в зал.

Через некоторое время послышались отдельные голоса, которые очень скоро превратились в общий гомон, потом раздались свистки, затем выкрики, наконец все это слилось в общий шквал криков, свиста и аплодисментов, и, когда состояние публики оказалось на грани общей истерии, Знахарь неожиданно поднял руку.

Тишина настала мгновенно, будто кто-то быстро убрал громкость.

Знахарь еще раз поднес бумагу к глазам и, взглянув в нее, громко произнес:

- Я счастлив сообщить почтенной публике, что в конкурсе «Мисс Европейская Мусульманка-2003» победила…

Он еще раз заглянул в бумагу, затем оглянулся на ожидавших своей участи красавиц, одна из которых тут же упала в обморок, потом заговорщически поглядел на публику и закончил:

- … победила… Салима Фатимова!!!

Оглушительный шум, который поднялся в зале, можно было бы сравнить с воплем стадиона, когда за минуту до окончания финального матча на кубок мира в сетку ворот попадает решающий мяч.

Знахарь с достоинством слез с медной лампы, поправил чалму и подошел к Салиме, которую окружили соперницы, поздравлявшие ее то ли от всей души, то ли со скрежетом зубовным…

Кто их, женщин, разберет, подумал Знахарь, бережно трогая Салиму за локоток и выводя ее на авансцену.

- Дамы и господа, - произнес он, и публика утихла, сообразив, что сейчас прозвучат еще какие-то слова.

- Дамы и господа, позвольте представить вам девушку, которую с этой минуты никто не будет называть иначе как Звезда Востока.

Из-за кулис показался чемпион мира по культуризму 2003 года Альфред Вайсман. Он был выкрашен в коричневый цвет и торжественно нес перед собой на могучих вытянутых руках небольшую бархатную подушечку, на которой переливалась и искрилась всеми цветами радуги корона первой красавицы.

Корона была самая настоящая, сделанная из золота, серебра, алмазов, изумрудов и прочего ювелирного барахла, и обошлась Знахарю в полтора миллиона. Он не мог позволить себе надеть на голову Алены бутафорскую дешевку и, несмотря на вялые протесты Наташи, которая тайно ревновала его к сестре погибшей Насти, заказал и оплатил эту драгоценность, ничем не уступавшую коронам европейских владык.