Эндрю Гарв - Инцидент в «Кукушке»

Девушка возвратилась. Глаза ее оставались воспаленными, хотя она и подкрасилась.

– Ну как, все в порядке? – спросил Эдвард.

– Не знаю… Кажется, в уголке что-то колет. Вы не посмотрите еще раз?

Эдвард поднялся, а она повернулась к окну, запрокинула голову, обратив лицо к свету. Склонившись над ней, он вновь ощутил ее запах, почувствовал ее совсем рядом…

Боже! Ее губы были так близко, что почти касались его губ.

Через мгновение они сцепились в объятии…

Хью с отвращением выдернул лист бумаги из своей пишущей машинки и мрачно оглядел крошечную скудно обставленную комнатку, которую он снимал в Челси.

– Что-нибудь не так, любовь моя? – поинтересовалась Цинтия, оторвавшись от рукописи и нацелив карандаш вверх.

– Книга слишком затянута – в ней не хватает динамики. Убрать бы эти плоские диалоги!

– Скучных мест там, конечно, хватает, – согласилась она. – Если добавить еще десять тысяч слов, то следует придумать и новые эпизоды.

– Но книга готова – туда и словечка не вставишь, – Хью скомкал страницу и бросил в камин. – Могу сказать лишь одно: больше я ни за что на свете не подпишу контракт на восемьдесят тысяч слов! Должны же быть на свете издатели, которые умеют не только считать, но еще и читать?!

– Почему они так настаивали на таком большом объеме?

– Они несли какую-то невероятную чепуху о читателях в библиотеках, которые не успевают за день прочесть книгу, если она достаточно толста. Поэтому, видишь ли, библиотеки заказывают большее количество экземпляров! Ну чистый идиотизм!

Цинтия с нежностью посмотрела на его недовольную физиономию.

– Дорогой, не хватит ли на сегодня? Ты уже достаточно поработал. А кроме того, мне пора уходить. Завтра суббота – мы отдохнем, а потом на свежую голову сядем и все обсудим.

Хью решительно отодвинул машинку и присел рядом с ней на кушетку.

– Я и сейчас мог бы оказаться в хорошей форме, если бы меня немного подбодрили…

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, но, пожалуй, не стоит ничего затевать – уже слишком поздно…

В эту секунду зазвонил телефон, и Хью поднялся взять трубку.

– Вот видишь? Уже звонят, проверяют… Хью поднял трубку.

– Хэлло!… А, Квент, это ты?

Голос Квентина, по телефону всегда резковатый, сегодня казался еще напряженнее.

– Хью, ты мог бы появиться у нас завтра утром, как только проснешься?

– Завтра?! Я думаю, сможем… А что случилось? – Хью беспокойно нахмурился. – Что-нибудь серьезное с папой?

– Ну, не совсем… Послушай, это не тема для телефонного разговора. Поговорим, когда ты приедешь сюда.

– О Боже, к чему такие загадки?! Хорошо, мы завтра приедем.

– Хью, приезжай один. Не надо брать с собой Цинтию.

– Но Квент, послушай…

– Мне очень жаль, но ты все поймешь, когда приедешь сюда. Хью, время кончается. Постарайся успеть на утренний поезд. Пойми, это важно! – и вслед за этим раздались гудки.

Хью медленно нажал на рычаг.

– Дорогой, что случилось? – с беспокойством спросила Цинтия. – У нас неприятности?

– Возможно… Квентин хочет, чтобы я приехал один. Говорит, это важно… Что-то случилось с папой – я в этом уверен. Ничего, если я оставлю тебя одну?

– Переживу как-нибудь… Почитаю… А вечером ты позвонишь. Оставь на сегодня эти мрачные мысли, родной. Сейчас ты им ничем не можешь помочь. Лучше проводи меня до дому.

– Хорошо, – сказал он, по-прежнему мрачно хмурясь. – Хотел бы я все же узнать, что там случилось…

Хью успел на первый же поезд до Стиплфорда. Машины на станции не было, и он, все больше и больше мрачнея, прошагал целую милю пешком. Неужели Квентин старался смягчить для него удар? Труди вылетела навстречу, как только он завозился с калиткой у коттеджа, лишь подтвердив его опасения. Обвив его шею руками, она сразу же зарыдала.

Хью взглянул на ее заплаканное, сморщенное лицо.

– Ради Бога, Труди, скажи мне, что же случилось?

– О, Хью… – рыдая, еле выговорила она. – Все это слишком ужасно… Папа… он… – Труди замолчала, не в силах сказать ему правду.

Хью побледнел и кинулся в дом, но на пороге гостиной вдруг резко остановился. По крайней мере, самого страшного не произошло: Эдвард и Квентин тихонько сидели по обе стороны камина, разглядывая друг друга.

Эдвард взглянул на него, с трудом улыбнувшись.

– Привет, Хью. Извини, что пришлось тебя вытащить, – голос его казался безжизненным и усталым, а тонкие руки безвольно покоились на подлокотниках кресла, как будто старость внезапно накинулась на него.