Эндрю Гарв - Монахи моря

Он вгляделся в темнеющую воду. Большие пенящиеся волны ровными рядами катились с юго-запада. Он подумал о других жертвах Мейси: о Бейкере и Рози, все еще носимых волнами, увлекаемых течением то взад, то вперед. Он был прав относительно них – они обречены. Он даже знал, как это случится, если уже не случилось. Огромный гребень волны накроет и опрокинет крошечную лодку и выбросит их в море. Одно мгновение ужаса – и все будет кончено… Он почти завидовал им. Они в конце концов отделались от этого дьявола и не увидят страшного финала пьесы, где, как чувствовал Лоу, ему предстоит сыграть трагическую роль. После того как здесь уже было совершено столько злодейств, возможность остаться в живых казалась чудом. Робсон был убит, потому что Мейси видел в нем опасность – другой причины быть не могло. И этот же мотив будет обращен и против него. Мейси может говорить, что им предстоит долго пробыть вместе. Но как только ему придется столкнуться с внешним врагом, он вряд ли захочет иметь еще одного у себя за спиной…

Лоу был близок к отчаянию. Ему казалось, что невозможно ничего сделать, чтобы изменить течение событий. Митчел был импульсивным, деятельным человеком – и Мейси убил его. Робсон был мудрым и осторожным – и Мейси убил его тоже. Там, где лучшие люди потерпели неудачу, был ли у него хоть какой-нибудь шанс? Он чувствовал себя неспособным действовать в сложившейся ситуации. Несоответствующим выпавшей ему роли…

Потом, когда он опять посмотрел вниз на Робсона, его настроение изменилось. Волна гнева охватила его при мысли об этом злом и бессмысленном преступлении. Да, это был гнев, а вместе с ним появилась решительность… Кто он такой, этот Мейси, чтобы раболепствовать перед ним? Тупой и грубый гангстер с револьвером… Без револьвера он был бы ничем. Лоу с горячностью и даже некоторой воспаленной самоуверенностью уже желал вступить с ним в борьбу как мужчина с мужчиной. Он не боялся, что Мейси окажется сильнее физически, он боялся только его оружия… Может быть, он слишком сильно его боялся? Что, спрашивал он себя, осталось ему терять? Едва ли больше, чем самому Мейси: только жизнь – прекрасную жизнь… Но, может быть, он слишком сильно цепляется за нее… Он подумал о своем отце, спасателе, который много раз снова и снова рисковал, понимая, что рискует… И как бы там ни было, пусть в какой-то момент он все равно будет застрелен, но до этого он еще может попробовать бороться…

Но как? Что он может сделать? Борьба – это одно, а безрассудный риск, равносильный самоубийству, – совсем другое. Если он собирается бороться, то нужно все обдумать, рассчитать время. Не стоит спешить расставаться с жизнью, от этого не будет пользы. Это все равно, что попытаться завладеть револьвером, когда Мейси особенно бдителен. Он должен подготовить подходящий момент или воспользоваться таким моментом… И это время придет. Хотел бы он знать, как долго человек в положении Мейси сможет оставаться настороже? Его мысли, как незадолго до этого мысли Мейси, обратились к предстоящей ночи. К тому очевидному факту, что Мейси не сможет связать его, не рискуя вступить с ним в борьбу на равных условиях… К уверенности в том, что наступит час, когда убийца заснет… Нужно караулить, нужно ждать подходящего момента, и он наступит… В конце концов обязательно должна появиться какая-нибудь возможность…

Теперь Лоу чувствовал себя немного лучше. Молчаливая беседа с самим собой, твердое решение действовать придали ему сил. Он не мог вернуть ни Митчела, ни Робсона, ни Бейкера, ни Рози, но он все еще сохранял шанс спасти самого себя. В любом случае он сделает все, что сможет…

Он опять посмотрел на море. Приближались сумерки. Он повернулся и вошел в световую камеру, медленно, спокойно, не спрашивая разрешения убийцы, заставляя себя не смотреть на его револьвер. Он услышал, что Мейси следует за ним без звука протеста.

В спальне Лоу взглянул на Хайнеса. Мейси ждал снаружи. Хайнес был при смерти, дыхание слабое, едва различимое. Лицо под темной щетиной бороды было пергаментно-бледным. Он выглядел так, что, казалось, конец может наступить в любой момент. Ну что ж, для него ничего уже нельзя было сделать…

Лоу спустился в машинное отделение и включил генератор. Потом вернулся в световую камеру и включил прожектор. Что бы ни случилось, таков был установленный порядок, который должен поддерживаться до самого конца…

Вечер тянулся невыносимо долго. Лоу хотел побыстрее отделаться от Мейси, уйти в какую-нибудь комнату, где он мог бы остаться один, поразмышлять, обдумать план действий. Но это оказалось невыполнимым. Мейси явно ощущал потребность в обществе. Начиная с обеда он стал более разговорчивым. Лоу слушал его с отвращением. О чем бы ни говорил Мейси, все сводилось к одному: к возвеличиванию самого Мейси. Безрассудная недисциплинированность Хайнеса, за что тот поплатился жизнью… Глупость Рози и Бейкера, которые предпочли утонуть, чем остаться с ним… Кражи, которые он совершил, налеты, которые он организовал, пачки денег, которые он получал ценой минутных усилий… Тот факт, что у него еще более двадцати патронов в кармане и он собирается все их использовать… Лоу коротко отвечал на вопросы, не предлагая никаких услуг, только слушал и наблюдал. Казалось, от него больше ничего и не требовалось. Все, что нужно было Мейси, это аудитория, перед которой он может хвастаться своими «подвигами», да еще кто-нибудь, чтобы время от времени выполнял его приказания. Он постоянно давал Лоу небольшие поручения… Разжечь огонь, опять наполнить чайник, накачать воды… Один раз даже он с высокомерием выскочки предложил Лоу посмотреть на контрольный прибор и убедиться, что прожектор работает…