Александра Маринина - Чувство льда

Настала очередь троих журналистов, но очень быстро выяснилось, что в клуб их не приглашали. А уж о директоре типографии и представителе флористической фирмы и говорить нечего.

– Слушай, – Нана тряхнула головой, словно пытаясь придать мыслям новое направление, – а чего мы с тобой так уперлись в вечеринку? Почему мы решили, что тот, кто убил, обязательно был в клубе? Ну украл пистолет – и украл, украл и застрелил Катерину, а клуб-то тут при чем?

– При том, что человек должен был точно знать, что имеет смысл ждать Катерину в подъезде после полуночи. Откуда он может это знать, если не был в клубе и не видел ее там?

– Но он мог ее выследить. Стоял возле дома, увидел, что она поехала куда-то, отправился следом… и так далее. И потом, Тоша, мы не знаем точно, из какого пистолета застрелили Катю, из нашего или нет, поэтому мы вообще не должны об этом думать. Наша задача – найти вора. Ведь вполне может быть, что человек украл оружие и сидит себе спокойно дома, любуется на новую игрушку, а Катю убили из другого «ИЖа».

Антон несколькими ловкими движениями сложил все списки в одну стопку, выровнял края и аккуратно положил на стол.

– Нана, Катерину убил кто-то из Филановских. Один из них признался, другой его покрывает. Они оба имели возможность зайти в дежурку и взять пистолет, Андрею пропуск не нужен, он приходит в издательство как к себе домой, и седьмого марта он приходил, я сам его видел, он приносил цветы Анне Карловне. Это было около пяти вечера. О шефе я вообще не говорю. Чем мы тут с тобой занимаемся? Неужели ты веришь, что в течение одних суток может быть совершено два разных преступления, в которых задействованы два разных пистолета одной и той же марки и которые касаются одного и того же издательства? Веришь?

Нана снова посмотрела в угол, на высокое растение в фисташково-зеленом горшке. Тройной аксель с шагов…

– Тоша, я не верю, что Саша или Андрей могли убить Катю, – тихо сказала она. – Я готова поверить во что угодно, только не в это. Лучше я буду верить в совпадения.

Любовь Григорьевна готовилась несколько дней. Обдумывала, что сказать, как сказать, как одеться. Она не хотела пользоваться машиной с водителем, работу которого оплачивает Саша: водитель предан хозяину и ничего от него не скрывает. Долго соображала, как вызвать такси – за последние годы она совершенно разучилась справляться самостоятельно с такими бытовыми проблемами, все за нее делал и решал Александр. Она не думала о том, какие продукты лучше и где их купить – это делала домработница, за которую платил племянник, она не знала, в каких аптеках продаются нужные матери лекарства и средства по уходу – для этого есть опытные сиделки с медицинским образованием, которые тоже получали зарплату из рук Филановского, она представления не имела о том, как оформить поездку за границу и получить визу и что делать, когда заканчивается срок действия загранпаспорта – все эти и многие другие проблемы Саша решал сам.

На такси подъехала к издательству, попросила водителя поставить машину в сторонке, там, куда не достает всевидящее око камеры видеонаблюдения, и стала ждать. Без четверти шесть. Если Колосов работает, как все, то скоро он выйдет. Узнает ли она его? Прошло двадцать пять лет, четверть века. С ума сойти!

Ждать пришлось не очень долго, Дмитрий вышел минут через двадцать. Постаревший, но все такой же красивый, и прическа такая же, как была когда-то, только черные как смоль волосы стали наполовину седыми. Любовь Григорьевна почему-то была уверена, что он сядет в машину, но Колосов неторопливо направился в сторону метро. Ну что ж, там она его и встретит.

У метро она велела водителю ждать и вышла. А вот и Дима, идет, погруженный в свои мысли, на губах чуть заметная улыбка. Мечтает о чем-то приятном? Ну само собой, о деньгах Филановского и мечтает.

Любовь Григорьевна сделала несколько шагов ему навстречу.

– Здравствуй, Дима, – сказала она и с неудовольствием поняла, что голос-таки дрогнул. А ведь она собиралась быть жесткой и суровой.

Колосов остановился, словно споткнулся, на лице мелькнула растерянность.

– Люба?

– Чему ты так удивляешься? Ты же сделал все для того, чтобы мы с тобой встретились. Ты ничего не просил в своих письмах, только напугать меня старался. Стало быть, ты предполагал, что просьбу будешь высказывать при личной встрече. Ну, так я тебя внимательно слушаю. Чего ты хочешь?

Голос ровный, уверенный. Хорошо. Она справилась.