Татьяна Устинова - От первого до последнего слова

– Нет, – сказал Глебов, – не представляю.

– Я мечтала, что он умрет, я над ним поплачу и стану свободной, понимаете?! Совершенно свободной! Что я снова стану собой, как когда-то! Слава богу, он не умер! Мой муж, мерзавец, умер раньше.

– Но ведь он на самом деле спас вашего отца от тюрьмы, правильно я понял? Если вы все проверяли, или ваши юристы проверяли, значит, это так. Тогда, выходит, он не до конца мерзавец?

Тут она засмеялась. Слезы исчезли как по мановению волшебной палочки. Глебов посмотрел – нет и следа слез.

Вот что значит ведьма!

– О-о, – протянула она, глядя на Глебова. – Вот тут вы не правы! Он был первостатейный, стопроцентный мерзавец! И я до смерти рада, что он сгорит в аду! Что он уже горит в аду!

Она перегнулась через стол, и ее пальцы, вцепившиеся в скатерть, показались ему когтями, как у кошки.

– Поехали, – приказала она Глебову. – Поехали, я вам покажу!..

– Танюша-а! – прокричала домработница Ритуся. – Танюша, суп стынет!

– А?!

– Бэ! Суп стынет, иди быстрей, говорю!

Таня вышла из своей комнаты и побрела в сторону столовой, выходящей всеми окнами на террасу, где по летнему времени Ритуся всегда накрывала ей обед.

– Вы чего орете как резаная?

– Я не ору! Я говорю, что суп на столе и сейчас остынет! Садись и ешь.

Таня засунула руки в карманы джинсов, посмотрела на свои босые ноги и пошевелила большими пальцами. Ярко-алый лак на них уже порядочно облез.

– Ритуся, – начала она задушевно, – я вам тыщу раз говорила, что в середине дня я есть не могу! Говорила или нет?

– Говорила, – согласилась приготовившаяся держать оборону домработница.

То, что она собирается держать оборону, было видно по ее спине, ибо лицом она к Тане так и не повернулась. Половником зачерпнула из медной кастрюли щи, налила в мисочку и понесла на стол.

Таня все стояла и рассматривала свои голые ноги.

Надо бы педикюр сделать, только когда его делать?! И вообще нужно экономить, потому что ее скоро уволят с работы, а педикюр – это недешево!

– А если я вам говорила, что днем не ем, почему вы мне суете ваш дурацкий суп?

– Потому что надо есть первое, – ответствовала домработница уверенно, словно разговаривая с воспитанницей детского сада и разъясняя ей пользу манной каши. – Садись, садись, что ты стоишь!?

– Да не буду, я сказала!

– Щишки, как ты любишь, щавелевые, с укропчиком, с яичком, глянь, я положила!.. Ну, чего не поесть-то?! Поедешь опять по ресторанам шастать, чего ты там не видала, в ресторанах этих?

Таня уселась за стол и взяла ложку.

– Я не шастаю по ресторанам, – сказала она. Взяла здоровенный ломоть свежего черного хлеба, макнула его в соль и откусила. – Я в ресторанах работаю. Встречаюсь с нужными людьми, – продолжала она с набитым ртом и зачерпнула щи ложкой. Было так вкусно, что она даже застонала тихонечко.

– Вот и встречайся, – заключила победившая Ритуся, – сиди там себе, кури свои цигарки и попивай кофеек! А щишек дома похлебай! И сосисочку я тебе сейчас сварю.

– Нет! – закричала Таня. – Никаких сосисочек! Что вы, ей-богу! Вы же знаете, я не ем сосиски! Макс придет с тренировки, вот ему и варите!

– Да что я, ребенка без обеда, что ль, оставлю?! – обиделась Ритуся. – Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда чаю с мяткой! Смотри, какая у нас мята выросла! Не мята, а кипарис прямо!

Таня оглянулась на Ритусю, которая держала в руке некий веник и нюхала его, закрыв в экстазе глаза.

– Действительно, – пробормотала Таня. – На мяту не похоже, а похоже как раз на кипарис!

– Что ты понимаешь!

Некоторое время хозяйка и домработница молчали, находясь в полной гармонии. Хозяйка хлебала щи и жмурилась от наслаждения, а домработница заваривала мяту в полосатом кувшине с крышкой. Укутав кувшин чистой салфеткой, Ритуся водрузила его на стол, прямо перед Таниным носом. Оттуда сразу остро запахло свежезаваренной мятой, летом, молодой травой, солнцем. В общем, счастьем. Затем Ритуся, как бы между прочим, выставила на стол огромное блюдо с малиновым пирогом и тут же приволокла любимую Танину чашку.

Эту чашку ей подарили на день рождения адвокат Павел Астахов и его жена Светлана. Чашка была не простая, а «со смыслом», и Таня каждый день из нее не пила, жалела.

– Когда у тебя работы много, – сказала Светлана, вручая ей синенькую коробочку с ленточкой, – нальешь в нее чаю, навалишь на блюдце вкусного и сиди работай! Я Паше точно такую же подарила, для вдохновения! У вас, у бедных, вечно работы много! Так вот ты пей, рассматривай ее и думай, что скоро отпуск!