— У меня был жуткий день, — сказала я. — Наверное, отец вам говорил.
У Шейна была привычка, улыбаясь, слегка наклонять голову, словно он отвечал «да» на какой-то совершенно особый интимный вопрос, истинного значения которого, кроме него, никто никогда не понимал.
Глядя на его улыбку, было почти невозможно сохранить ясность мыслей, однако мне это хоть с трудом, но удалось.
— Могу я попросить вас отвести Винди наверх, пока Рауди будет обедать? Я не могу его кормить если рядом другая собака. Где Клайд?
Клайд был во дворе. После того как Шейн увел Винди, а я дала Рауди его «Еканубу» — высшее качество, гарантировано тридцать процентов протеина, — мне удалось под благовидным предлогом ускользнуть от профессионального обсуждения преимуществ одних видов удочек перед другими, хоть я и не была уверена, что ко времени моего возвращения из душа оно закончится.
Когда я кончила сушить волосы, кухня была пуста и из холла до меня долетал рокочущий голос Бака и отвечающий ему мальчишеский голос Шейна. В голосе Шейна не было ни малейшей аффектации, звучал он уверенно и приятно. Я надеялась, что Бак не станет рассказывать моему квартиранту про свои недавние беседы с моей матерью. Или с ее собаками.
Мне не следовало беспокоиться. К тому же все рассуждения Бака о законе и правопорядке звучали вполне рассудительно в устах человека, который пережил то, что сегодня пережили все присутствовавшие на выставке собак. Да и тушеная оленина была не так уж плоха, несмотря на сожженный Баком лук и несколько староватого оленя. В целом обед более чем удался, если не считать, что Бак и Шейн слишком много говорили про рыбу и рыбалку, в чем впервые на моей памяти повинен был не только Бак. Как я догадывалась, Шейн был скорее биохимиком, чем ихтиологом, он мог рассказать про лосося больше кого бы то ни было, за исключением моего отца разумеется, если этот последний захотел бы его слушать. Оказалось, что одним из его коллег был Мэт Джерсон, парень, которого я знала по занятиям дрессировкой, а Бак — по той причине, что он является знатоком волков, но, в отличие от моего отца, знатоком с университетским дипломом. Вечер прошел так удачно, что я весьма удивилась вопросу, который задал мне Бак сразу после ухода Шейна:
— Твоя страховка не распространяется на имущество квартирантов?
— Конечно нет.
— Хорошо. Убедись в том, что ты не несешь ответственности.
— За что?
— Ты была там наверху?
— Да. У него красивая мебель, — сказала я. Замечание отца как-то не вязалось с его характером. Мне следовало бы догадаться, что он едва ли отличит кожаный диван от контейнера для перевозки апельсинов.
— Этот парень держит там наверху редкую коллекцию рыболовного снаряжения. Если ты увидишь удочку Пейна, то сумеешь отличить ее от других?
— Мне известно это название, — ответила я. — У него она есть?
— Целая музейная витрина, — сказал Бак. — А книги! Ты видела книги?
— Конечно, я видела книги. Это Кембридж. Он ассистент профессора.
— Завтра же позвони в свою страховую компанию. Я не хочу, чтобы ты несла ответственность.
— Разумеется, — сказала я. — Как тебе Винди?
Спрашивая Бака об ирландском сеттере, вы вправе рассчитывать на незамедлительный ответ, но на сей раз он помедлил.
— Красивая, — наконец проговорил он. — А что случилось с ветеринаром?
Я не религиозна в общепринятом смысле слова, но я верю, что все сущее является частью взаимосвязанной системы. Например, если бы на Масконометской выставке Сиси расположилась в другом груминговом секторе, выставка не была бы отменена, я не чувствовала бы себя такой усталой, а Клайд вел бы себя спокойнее и смог бы провести ночь вместе с Баком в комнате для гостей. Моя усталость, конечно, не извинение. Бак не доверяет Кембриджу, но он почти ничего не знает о том, что опасно и что безопасно в этом городе, что глупо, а что нет. Когда Клайд стал проявлять нервозность и отец решил оставить его на ночь в фургоне, мне следовало бы сказать, что это небезопасно, но я лишь заметила, что это не лучшая идея. Утром мы обнаружили, что Клайд исчез.
— Конечно, я оставил окна открытыми, — кричал на меня Бак. — Ты хотела, чтобы он задохнулся?
Мы стояли на боковой дорожке рядом с его фургоном марки «шевроле». Наклейка на заднем бампере гласила: «Сохраните штат Мэн зеленым. Застрелите разработчика».
— Ты его запер? — спросила я.
— Да, запер.
Бак еще даже не умывался. Волосы его стояли дыбом.
— Но боковое окно оставил открытым? (Это фургон с двумя квадратными окнами. С одного из них была сорвана рама.) Он нервничал, — добавила я. — Мне кажется, что он сорвал его лапой и выскочил.
Читать дальше