Игорь Зарубин - Привычка убивать

— А моожено купишь?! — весело закричал он из прихожей.

— Куплю, куплю. — Клава дописала записку и положила ее на стол.

Дома они были через полтора часа. Клава позвонила в дверь, но ей никто не открыл.

— Странно. — Она полезла в сумку за ключом. — Федя еще не вернулся…

Витька только скинул пальтишко и сразу направился в комнату Ленки. Теперь уже сам достал из комода старые детские книжки и читал до самого вечера, пока его не уложили спать.

Мама Вити так и не позвонила…

Проснулась Клавдия от стыда.

Он ощущался почти физически. Словно что-то кольнуло ее, бросило в жар, перехватило горло, не давая дышать.

«Боже мой, что я делаю?! — лихорадочно спросонья думала Клавдия. — Я нашла на улице чужого ребенка, держу его у себя, а его мать где-то убивается. Я должна была сразу же сдать его в милицию. Они должны искать. А я что наделала? И еще работник правоохранительных органов! Да что со мной? Совсем по весне с ума сошла?!»

Она лежала, глядя на безмятежно спящего Федора, и корила себя беспощадно.

У мужа на лице была блаженная улыбка, он похрапывал приоткрытым ртом Клавдия мягко тронула его за плечо:

— Федя, ляг на бочок, — ласково сказала она.

Кажется, в «Аргументах и фактах» она прочитала, что если человек храпит, ему это очень вредно. Надо сразу же перевернуть его на бок.

Федор послушно повернулся к ней спиной.

«Нет, ни в какую милицию я Витеньку, конечно, не отдам, — уже немного успокоилась Клавдия. — Но сейчас же сяду на телефон и разыщу всех его родных».

Пока она соображала, каким образом искать родных Вити Кокошина, внимание ее привлекла длинная неглубокая царапина на спине мужа. Видно, под машиной задело.

Она тихонько соскользнула с кровати, накинула халатик и хотела уже было идти в ванную, как Федор вдруг вскинулся и вытаращил глаза:

— Который час?

Клавдия долго боролась с мужем, чтобы не задавал безграмотного вопроса: сколько время? Особого успеха не имела, но вот с недавних пор Федор стал говорить правильно: который час?

— Без пятнадцати восемь, — ответила Клавдия.

— Ты что?! — испуганно заморгал муж. — Я ж тебя просил — толкни!

— Федя, сегодня воскресенье. Сегодня — выходной, — улыбнулась Клавдия.

— Это у тебя выходной, — засуетился муж, тыча ногами в новые тапки. — А у меня работа!

Клавдия пожала плечами. На родной свой завод Федор в воскресенье никогда не ходил, даже когда был аврал и объявляли воскресник. Принципиально. Терпеть не мог лихорадочной работы. А вот сейчас…

— Я первый! Я первый! — выскочил он в прихожую, оттесняя Клавдию от двери ванной.

Клавдия пропустила торопящегося мужа и пошла на кухню пить свою традиционную размороженную воду.

Еще с вечера она доставала кругляшок льда из морозилки, а утром, до завтрака, выпивала два стакана ледяной и, как ей кто-то сказал, очень полезной, просто-таки чудодейственной воды. Может быть, она сама себе внушала это, но настроение после двух стаканов действительно поднималось и внутри становилось как-то свежо и прохладно.

«Витенька, кажется, говорил что-то про бабушку. Точно. Он говорил, что мама на лето шубу отдает бабушке. Господи, что же я сразу не догадалась позвонить!»

Федор вылетел из ванной, зыркнул в кухню:

— А завтрак где?!

— Сейчас-сейчас, — встрепенулась Клавдия. — Я ж не знала, что ты так торопишься.

— Мне еще до Коломенской добираться!

— Все еще тот «джип» ремонтируешь?

— Ну! Знаешь, сколько там работы? Рухлядь! — тараторил муж, оглаживая щеки новехонькой бритвой «Браун-флекс-интеграл». Это дорогущее чудо он купил чуть ли не с первого своего заработка. И вообще, в последнее время в доме стали появляться дорогие и добротные вещи. Микроволновая печь «Самсунг» с грилем. Клавдия так и не знала, чего такое на ней можно приготовить — там инструкция была как том «Войны и мира». А вот моющий пылесос «Сименс» опробовала уже вся семья. Даже спорили, чья теперь очередь пылесосить квартиру. Но Клавдии больше всего нравилась стиральная машина «Индезит». Никаких проблем — заложил белье, включил и вынимаешь уже сухое.

На очереди был новый автомобиль. Клавдия, правда, знала, что в доме еще ой как много прорех, но машина для мужчины, понимала она, святое.

И еще ее радовало, что Федор перестал угрюмо вчитываться в газеты, ругать всех политиков справа и слева, как-то распрямился, гордо глазом заблестел, хозяином снова себя почувствовал.