Наталья Солнцева - Иллюзии красного

Постепенно, осуществляя, быть может, не до конца осознанное стремление выговориться, Валерия рассказала Никите все. Все – от непонятных и тревожных снов, до тайных ночных страхов, от пугающих ее саму желаний до опасной и противоречивой действительности, в которой внезапно появились необъяснимые явления, самая настоящая смерть, слежка и покушение на ее жизнь. Откуда и почему вдруг?

Никита слушал ее, не перебивая и изредка задавая вопросы, когда терялась логика рассказа. Он не выказывал ни особого удивления, ни, как ни странно, сочувствия, – одну только заинтересованность. Ни разу она не заметила на его лице ни тени сомнения в том, что она рассказывает правду.

– Вот, дошло до того, что я вынуждена скрываться. Незнакомый человек подбирает меня на улице и привозит сюда, к вам. Вы не боитесь, что угроза распространится и на вас?

– Нет. – Никита улыбнулся. – Не боюсь. В моем положении существует только одна реальная вещь, которая могла бы меня испугать. Это скука.

Валерия посмотрела на него и только теперь отдала себе отчет, что разговаривает с инвалидом, который передвигается в коляске. Наверное, он страдает… Какова его жизнь? Она поймала себя на том, что совершенно выпустила из виду его физическое состояние и разговаривала с ним как со здоровым. Он в самом деле не производил впечатления неизлечимо больного человека – всегда улыбающийся, с живым и приятным взглядом, доброжелательный и спокойный. Под спортивной одеждой отлично развитое тело. Ни тени жалости к себе или недовольства жизнью. Ей стало так стыдно, что горячая волна разлилась по лицу ярким румянцем. Чего это она вдруг ноет? Молодая, красивая – она всегда знала это о себе, – умная, обеспеченная, деловая женщина, на двух ногах. Последнее обстоятельство вдруг поразило ее своей простотой и важностью. Кашель и обмороки показались сущими пустяками перед тем, что действительно иногда случается с людьми…

Никита, казалось, понял ее, и снова пришел на выручку.

– Пойдемте пить кофе, – предложил он. – Вы мне немного поможете. Хотя я многое привык делать сам, но люблю, когда кто-то есть рядом. Мама уехала в Москву, проветрить квартиру, заодно и пройтись по магазинам, а у бабули мигрень разыгралась. Так что мы с вами на хозяйстве. Вас это не пугает?

Кухня оказалась огромной и прекрасно оборудованной, вместе с тем сохранившей приметы старины. Наряду с газовой плитой присутствовала настоящая печь, с полукруглой чугунной заслонкой, побеленная и разрисованная желтыми трилистниками.

– Это творчество моей дорогой бабушки! – с нежностью и теплотой в голосе пояснил хозяин. Видно было, что женщин своих он любит. – Она и меня научила.

– Эти акварели в комнате, они ваши?

– Немного.

– Как это понять? – удивилась Валерия.

– Эту красоту создал не я. Озеро в окружении деревьев, камыш, лес, освещенный солнцем, – бытие природы. Я только отразил то настроение, которое она в нас вызывает.

– Мне очень понравилось. А это что? – Валерия указала на огромный глиняный горшок, стоящий на столе.

– Бабуля замешивает в нем хлеб. Она убеждена, что настоящее тесто получается только в глиняной посуде.

Валерии еще никогда не было так хорошо. Она достала с полки чашки, сахар и вчерашний пирог с вишнями. Кофе получился густой, с ароматной пенкой. Ветер из сада шевелил вышитые занавески на открытом окне, в которое влетали и вылетали пчелы с громким жужжаньем.

– Хотите полить пирог медом? – предложил Никита. – Это вкусно.

Мед тоже оказался отличный, с попадающимися в нем пчелиными крылышками, пахнущий сладостью цветущего луга в жаркий день.

Время то ли остановилось, то ли летело так быстро, что они его не замечали. Остатки вчерашнего дождя исчезали в ярких солнечных лучах, поднимаясь вверх душистым травяным паром. Валерия и Никита выбрались в сад, который тихо шевелил ветками, изредка роняя в густую траву груши и яблоки. Она села на теплую широкую скамейку в тени, задумалась. Никита тоже молчал. Слышно было, как перекликаются в синей вышине ласточки.

– Как тихо, – наконец, сказала она. – Как будто сон о счастье. Знаете, что мне иногда кажется? Что я жила в богатом поместье, с каменными балконами и просторными залами, где в зеркалах отражались паркет и люстры с множеством свеч. Эта француженка Полина – гувернантка, которая написала дневник, так живо все изобразила, что я… Надо, чтобы вы тоже почитали. Тогда вам будет легче меня понять. Я как будто жила там, в той подмосковной усадьбе, любила, тосковала, неведомо, о чем, болела, а потом… умерла. Это мои серьги. Именно так я почувствовала. Вы не посчитаете меня сумасшедшей? История невероятная. Но она оказалась правдой. Склеп ведь существует. И там лежу… – она поправилась, – лежит Александра. Мне так хочется видеть ее! Наверное, есть портреты. Это было модно в те времена. Во всяком случае, ее описание, этой девушки – как будто обо мне. Если бы я стала описывать свою внешность, то…