Марина Серова - Последнее желание приговоренной

«Отсек» был больше всех прочих. Он был до отказа загроможден различными приборами и всяческими стеклянными шкафчиками с банками, колбами, пробирками, ретортами, а также всевозможными металлическими конструкциями для закрепления и фиксирования последних в определенной позиции. В дальнем углу стояла огромная колба, к которой было подсоединено несколько трубочек; в колбе плавало безголовое маленькое тело.

В центре отсека стояло белое кресло, сплошь опутанное проводами, датчиками, обильно снабженное ремнями, рычагами, обвешанное какими-то трубочками, веревочками и иголочками. Возле кресла находился черный электронный пульт — самого что ни на есть современного вида, — вероятно, координирующий деятельность всех вышеупомянутых разномастных научных причиндал.

В этом кресле сидел, опутанный проводками и трубочками, со введенной в вену иглой, которой была соединена тонюсенькая белая трубочка, Сергей Клейменов.

Возле кресла, наклонившись, стоял Глеб Константиныч, а за ним, у стены, сидела Савина с телохранителем, смотрела на Клейменова-младшего и говорила:

— Витя, ты не нервничай, а лучше послушай меня…

…Как она назвала его?

Именно Людмила Александровна увидела меня первая.

Она негромко вскрикнула и привстала с бледно-зеленой кушетки, на которой сидела, и ее лицо, и без того белое, приобрело оттенок упомянутой кушетки.

Я решительно шагнула вперед, телохранитель Савиной вскочил, выхватывая пистолет — но мой выстрел был первым. Он упал с простреленной грудью, и тут же из отсеков, как бабочки на огонь, на меня выпорхнули люди в белых халатах.

— Вот и хорошо, — сказала я, направляя на них автомат. — Все к стене, руки за голову, ноги расставить!

Те повиновались, а я повернулась к испуганно таращившимся на меня доктору Глебу, Людмиле Александровне и Клейменову-младшему.

— Приятная встреча, — сказала я, приближаясь к этой милой группе. — Добрый день, господа. Я понимаю, что расстроила вашу честную компанию, но, поверьте, меня вынудили. А вы, Людмила Александровна, наверно, полагали, что я погибла… замерзла в лесу, который тут, кстати, по соседству.

Она быстро совладала с собой.

— Что вы тут делаете? — оскорбленно выпрямившись, спросила эта дама. — Вы за это ответите по закону! — И она указала на труп телохранителя у своих ног и затрясла головой.

— А за что ответите вы, Людмила Александровна?

— Я?.. — Она не находила слов.

— Да, именно вы! Ведь, если не ошибаюсь, это вы пришли к господину Бурмистрову с предложением убить собственного мужа и продать документы, в которых говорится, что в свое время господа Клейменов и Бурмистров, пользуясь служебным положением первого и криминальными связями второго, продали чеченским боевикам партию оружия? И не какой-нибудь там залежалый металлолом времен первой мировой, а самые что ни на есть последние разработки! За все эти услуги вы получили от Бурмистрова триста тысяч долларов, которые, очевидно, должны были пойти на развитие экспериментальной медицины. А самое интересное будет тогда, когда какой-нибудь не в меру любопытный эксперт получит разрешение на эксгумацию покойного Виктора Сергеевича. Хотелось бы знать, чьи останки…

— Хватит! — перебил меня сидящий в кресле человек. — Я не желаю, чтобы мне пересказывали то, что и без того прекрасно мне известно. Да, Юлия Сергеевна. Вы правы. В могиле зарыт не Виктор Клейменов. Виктор Клейменов, как я думаю, вы уже догадались, это я.

— Зачем ты все это говоришь? — воскликнула Людмила Александровна.

— А ты что, не видишь, она пришла сюда со всеми козырями на руках. — Клейменов нехорошо прищурился и добавил: — А главным своим козырем она уже воспользовалась. — И кивнул на труп телохранителя.

— Мне хотелось бы знать, Виктор Сергеевич, прежде чем вас посадят в СИЗО вместе со всей вашей дружной командой… зачем вы имитировали собственную гибель?

— А это очень просто, — невыносимо молодой Клейменов пожал плечами, — дело в том, что на меня уже покушались дважды, как я уже имел честь сообщать вам, Юлия Сергеевна. И я понял, что третье покушение поставит на мне крест. И тогда я, по совету Люды, пошел на рискованный шаг: решил имитировать свою смерть. Причем так, чтобы еще на этом и заработать. А с деньгами у меня было туго. Тогда Люда пошла к Бурмистрову со всеми доказательствами на руках, что я собираюсь сдать его и себя. Ему — крышка. Да и мне рано или поздно — тоже. Все равно Зубарев раскопал бы меня — не с той, так с другой стороны. Мне нужно было исчезнуть. И тогда Люда предложила Бурмистрову «убрать» меня, если тот даст триста тысяч долларов. Понятно? Он — заказчик, она — посредник, я — жертва. И всем выгодно. Спектакль удался на славу: машину расстреляли, и для верности, чтобы нельзя было опознать, что в машине сидел не я, а мой двойник, актер местного театра, — взорвали. А я исчез, чтобы со временем появиться под именем собственного младшего брата, все документы от которого у меня остались. Он пропал без вести несколько лет тому назад.