Александр Зорич - Танцы втроем

– Может, вы есть хотите? Там в холодильнике котлеты и борщ, – ни с того, ни с сего спохватился Силин.

– Хочу, – с готовностью согласился я.

Есть я не хотел. Но как еще сбросить шкуру официальности, особенно после этой грубой уловки с прямым давлением? Таким, как Силин, главное – показать, что следователи тоже люди, которые любят поесть, не исключено – выпить, у которых свои дети и свои домашние проблемы. Для этого у меня даже есть особое обручальное кольцо, которое я иногда одеваю то так, то этак, в зависимости от того, с кем предстоит разговаривать.

А пообщаться с Силиным получше было необходимо.

Он не мог не знать что-нибудь важное.

6 мая, 14.27

Поев на удивление вкусных котлет (в чужих домах особенно плохо, с моей точки зрения, делают котлеты), и понемногу оттаяв после всего происшедшего, я продолжал:

– Вот вы сказали, Дмитрий Евгеньевич, что видели Рубину обычно либо саму, либо, как вы выразились, с гибким молодым человеком, который, скорее всего, ее муж. Очень вас прошу, постарайтесь все-таки припомнить, не появлялась ли она с кем-нибудь еще?

– Видите ли… Простите, не могу ли узнать ваше имя-отчество? Все-таки очень неудобно быть в разговоре на абстрактное "вы".

– Владимир Андреевич.

– Спасибо, очень приятно. Так вот, Владимир Андреевич, я редко обращаю внимание на посторонних. Не скрою, конечно, что эта женщина привлекала к себе мое повышенное внимание – знаете, манера держаться, осанка, спокойный властный взгляд и при этом полнейшее отсутствие какого бы то ни было хамства, высокомерия, этого нашего нуворишества. Но мой, если можно выразиться, образ жизни таков, что я редко как-либо соотношусь (он так и сказал – "соотношусь") с соседями и, разумеется, я не знаю о ней ничего конкретного. Могу лишь сказать, что с балкона я часто видел у подъезда нашего дома разные иномарки, в которых я ничего не смыслю. Пару раз из какой-то открытой элегантной машины выходила девушка, которую я запомнил из-за необычного цвета волос… иссиня-черного, что ли… очень эксцентричный цвет…

– А скажите, Дмитрий Евгеньевич, из чего вы заключили, что Рубина была лишена высокомерия, хамства и, как вы выразились, нуворишества?

– Из чего? Ну, видите ли, две недели назад, вечером, она заходила к нам за аспирином.

– Очень интересно. У нее не было своего аспирина?

– По-видимому, нет. Она очень мило и виновато улыбалась, жаловалась на мигрень и вообще произвела на меня очень приятное впечатление.

– Вы с ней еще общались?

– Нет, как-то не доводилось.

В этот момент вернулся сержант. Он привел вызывающего вида акселератку, которая, надо полагать, и была дочерью Силина. Вместе с ним ввалились горбоносый пожилой человек в белом халате и наш эксперт Аваладзе.

Перездоровавшись со всеми, я отослал горбоносого (оказавшегося врачом скорой помощи) и Аваладзе в квартиру, строго-настрого приказав сержанту немедленно изыскать понятых, а сам, строго зыркнув на Силина, спросил:

– Вы позволите поговорить с вашей дочерью наедине?

– Да-да, пожалуйста. Аня, товарищ следователь хочет задать тебе пару вопросов.

– Вот именно, – сказал я.

– Вот еще, – фыркнула Аня. – Да хоть миллион. Идемте.

Она провела меня в свою комнату, в которой, разумеется, почетное место занимали цветные постеры каких-то мрачных бородатых мужиков с гитарами и Маши Распутиной, а также какое-то дешевое тайваньское звуковоспроизводящее устройство, похожее на футуристический бред Беляева.

– Скажи, ты была дома между половиной двенадцатого и половиной первого?

– А что? – Вызывающе бросила юная Силина.

– Господи, ты еще скажи "не лепи лажу, начальник".

Аня улыбнулась. Я продолжал:

– Понимаешь, тебя лично никто ни в чем не собирается обвинять. Да и вообще я здесь не как страшный представитель карающих органов, а просто как усталый человек, которого выдернули из собственной квартиры и послали на тяжелую и скучную работу. И знать-то я хочу самую малость: звонил ли твой отец куда-нибудь по телефону около половины первого.

– Не звонил, – быстро ответила Аня.

– Ты уверена? Ты над с ним со свечкой стояла, что ли?

Аня прыснула со смеху.

– Да нет вообще-то. Просто не звонил и все.

– А где ты была в это время? Небось, в этой комнате?

– Ну а где ж мне быть еще? Водку с ним на кухне трескать, что ли? – С благоприобретенными наверняка от мамаши интонациями ответила вопросом на вопрос Аня.

– Отец, конечно, попивает. – Покачал головой я.