Андрей Кивинов - Блюз осеннего вечера

– Но меня действительно Леха попросил.

– К сожалению, это всего лишь слова. Твои слова. Кто-нибудь еще слышал?

– Ну, Лизка могла слышать.

– Увы. Не слышала.

– Но «Беломор»-то я спрашивал. И в киоске, и в гастрономе.

– Все верно, дорогой мой, все верно. Очень хорошая обстава. Железное алиби. Хотя никто и не утверждает, что стрелял именно ты. Я всего лишь подозреваю, что ты знаешь, кто это мог сделать. Мы подозреваем. Я говорил с Шамилем. Его-то байка с «Беломором» просто рассмешила.

– Я вообще не должен был вчера работать. Вон, Юра попросил.

– К сожалению, это еще одно очко не в твою пользу. Ты бы лучше не заикался о Юрке. Во сколько он позвонил?

– В восемь примерно.

– И что, с восьми у тебя не было времени, чтобы воспользоваться представившейся возможностью? А момент выбран крайне удачно. И сумма завтра большая будет, и Юрик позвонил. Замечательно.

Во ведь как повернул. Лихо. А Лизка, сучка, где не надо, всегда ухо сунет, а тут не слышала. И с чего это вдруг о Шамиле Тимур вспомнил? Хотя понятно. «Крыша». «Крыша» решает все. Казнить или миловать. Даже Алехин, так, номинал. Штатная единица. Шамиль, вот кто здесь хозяин. И Тимур с Валериком, и офис этот пестрый – для номинала, не более. Потому что должны быть. Как везде. Так что зря, Тимур Львович, вы по компьютеру пальчиками бегаете и свою значимость-силу показываете. Не убеждает.

– Значит, вот что мы порешим…

Опять мы. И уже порешить собрались. Ну ладно, слушаем дальше…

– Деньги надо вернуть.

– Да, хорошо бы.

– Зря шутишь. Не в твоем положении хохотать. Деньги надо вернуть тебе. Срок – месяц, потом начнут капать проценты. Сумму знаешь?

Пальчики оторвали листик с липкой кромкой, и «паркер» вывел число.

– Для памяти.

Я сосчитал нули:

– Это нереально.

– Проблемы появляются у того, кто их создает. А ты что, справочкой из ментуры отделаться хотел? Так нам она не нужна. В нарсуд с иском на тебя не пойдем и ревизорам государственным отчитываться не собираемся. Через месяц деньги должны быть здесь. И учти, мы идем на большую уступку.

Хорошенькая уступка. Вернуть почти тридцать «лимонов» за месяц. Я же не Рокфеллер.

Валерик, сидевший у окна и все это время молчавший, понял мои легкие финансовые затруднения и как бы невзначай подсказал:

– У тебя ведь квартира имеется…

И тут я задал самый остроумный за всю беседу вопрос:

– А жить я где буду?

Но он не понял моего тонкого юмора и абсолютно спокойно заявил:

– Поменяйся на коммуналку, переезжай в Крым или к этой своей Соколовой.

Все просто, как сметана. Почему сметана? От Женьки нахватался.

– И учти, – продолжал Валерик, – никто не собирается бегать за тобой и напрягать. Время паяльников и утюгов кончилось.

Ага, вот, значит, зачем они мне компьютер показывали. Никуда ты, Ларин, от нас не денешься. И Вика, и родители в Крыму. И честолюбив, и правительственных наград не имеешь. Все знаем. Если что, достанем. Да, влип. Вчера Шурик Антипов на мозги капал, даже в камеру посадил на три часа. Сидел, надписи рассматривал: «Бей легавых сук», «Маша плюс жопа равно любовь», ну и все в таком духе. Но с Шурика взятки гладки. Он больше для самоуспокоения трепыхается – мол, отработали на причастность. А эти?… Им эта причастность до фонаря. Им бабки вынь да положь. А то…

– Я свободен?

– Конечно, дорогой.

Пальчик легким щелчком сбил пылинку с рукава.

Я встал и двинулся к двери.

– Не забудь, Ларин, – бросил напоследок Валерик, – коли что случится, тебя ждет праздник. Праздник цвета давленых клопов…

В холле, за дверьми тимуровского кабинета я столкнулся с Юриком.

– Ты ж понимаешь, Кирюха, я не специально, – слегка заикаясь, замямлил он. – Кто ж знал?

Он всегда заикается, когда волнуется. Это не упрек, естественно. Юрику, честно говоря, не позавидуешь. И заикается, и астматик. Постоянно с ингалятором – штучкой такой, в рот пшикать.

– Понимаю, Юрик, понимаю…

– Ты смотри, если надо будет, я тебя всегда подменю. Если б не теща…

У подъезда рядок иномарок. «БМВ» Шамиля тоже здесь. Банк, наверно, – его первое крупное детище. Его группировка на фоне остальных широким размахом не выделяется. По крайней мере, не на слуху, как казанская или тамбовская. Хотя Шамилю такая реклама и не нужна. От нее только лишняя головная боль. И бойцы его скромняги, пальцы веером не распускают и не кричат, где придется: «Мы Шамиля, мы Шамиля!» Все очень скромно. Но его действительно боятся. И про утюги Валерик не просто так вспомнил.