Андрей Кивинов - Боль. Нестерпимая боль

Он снова наполнил стакан шипучей газировкой, но пить не стал, а поставил на стол. В кабинете от жары дышать становилось всё труднее и труднее.

Вовик с жадностью посмотрел на воду, сглотнул слюну и тихонько спросил:

– Можно?

– Да, конечно, Вовик, дуй.

Вовик схватил стакан и залпом выпил. Двое других попросить газировочки не осмелились.

Волков подождал ещё немного.

– Вовик, тебя сегодня на уроках не было, а в школе тебя видели. Я ещё раз спрашиваю, зачем ты подложил гранату? Революцию хотел устроить? А ты знаешь, что своей дурацкой бомбой ты чуть Шурку Плоскина… тьфу ты, завуча не убил? Если бы военрук вовремя гранату не заметил и не выкинул бы во двор, где она и рванула, ты понимаешь, что бы было? Хоть чуть-чуть, своими куриными мозгами?

– Да не мы это, честное слово.

– Но ведь вас видели.

– Наговаривают. Всегда мы крайние.

– А почему так? – Волков снова налил в стакан газировки. – Почему на тебя думают? Да потому что ты своими идиотскими выходками достал всю школу. Как какое происшествие, так обязательно Вовик.

Липкий сироп вязал Вовику рот.

– Можно ещё?

– Пей, пей, – спокойно сказал Волков. – Так почему, я тебя спрашиваю, любая заморочка без тебя не обходится? У тебя что, дефект конструкции или мозги в заднице? Где ты «лимонку» взял, подрывник?

– Не брал я ничего.

– Ну, хорошо. Сейчас мы по этому поводу запишем с каждого объяснения.

Волков не спеша достал из стола бумаги, поменял пасту в ручке и стал оформлять «шапку» объяснения.

Вовик начал нервно покряхтывать и незаметно сжимать колени. Судя по всему, почки у него работали хорошо, и Волковская газировка уже перетекла из желудка в мочевой пузырь. Вовик дёргал скулой и постоянно сводил ноги.

Наконец он не вытерпел и спросил:

– А можно мне на минутку? Ну, туда?

– Да ради бога. Но только тогда, когда объяснение запишем и притом правдивое. Ключик-то вот он, от дверей.

Вовик судорожно дёрнулся.

– Что, ещё водички хочешь? Пей, не стесняйся. Между прочим, – Волков положил ручку на стол и снова откинулся в кресле, – вот у тебя серьга в ухе. Нет, я не против, но знаешь ли ты, откуда возник обычай среди мужиков носить серьги? Я сейчас расскажу.

Голос у Славы был плавен и тягуч. Он никуда не спешил.

– Морякам вешали серьги, когда они проходили Босфорский пролив, то есть становились морскими волками. Также серьги носили казаки, но те по другой причине. Если казак был единственным сыном у матери, у него была одна серьга, а если последним мужчиной в роду, то две. Перед боем есаул строил казачий разъезд и командовал «Равняйсь!», потом «Смирно», и таким образом видел, у кого сколько серёг в ушах, а у кого их нет. Потом казаки с одной серьгой уходили во второй эшелон строя, а с двумя вообще оставались в резерве. Таким образом, серьги носились по вполне гуманным мотивам. Наш народ, как известно, самый добрый. Далее, было также много других обычаев.

«Давайте записывать», – прошептал покрасневший, как помидор, Вовик. По его лицу было видно – внутри его существа ведётся сейчас мучительная борьба между головой и мочевым пузырём. Неизвестно, что было лучше. Сделать лужу в кабинете значит навсегда потерять с таким трудом завоёванный авторитет в школе и во дворе. Рассказать про гранату – тоже показать свою слабость перед младшим поколением. Ладно бы их не было, а то сидят тут рядом, козлы, и смотрят.

– Хорошо, записывать, так записывать. Но только правду, иначе будем сидеть здесь до вечера.

Вовик затрясся. Он уже совершенно открыто засунул руки между ног и согнулся пополам.

Волков опять взял ручку, опять поменял пасту и приготовился записывать.

Победил мочевой пузырь.

– Ладно, – исступлённо прокричал Вовик, – я гранату принёс, и подложил я. Хотел Зою Петровну напугать. Она ключи от радиорубки забрала, где аппаратура лежит – гитары, усилители. Я не знал, что она боевая.

– Ну вот, совсем другое дело, а то не я, не я. По глазам же было видно, что врёшь. Ну, а гранату ты где взял? Только не ври, что раскопал в Синявино.

– На рынке купил вещевом, за десять штук.

– Да ну! Кто же учебную гранату за десять штук продаст? А деньги где взял?

– Кольцо у матери взял золотое, хотел усилитель купить новый. А учебная граната столько и стоит. Настоящая – четвертной.

– Ну, ладно, пока поверим. Сейчас запишем чистосердечное признание.

Пока Волков писал, Вовик уже ходил в присядку. Глаза его вылезли из орбит, по лицу струился пот. Наконец Слава протянул лист Вовику, тот не читая подписал и с надеждой спросил у Волкова: